Среди певчих выделялась одна девочка — худенькая, кожа да кости, — для которой петь, казалось, было так же естественно и жизненно необходимо, как дышать. Когда исполнители закончили, София подошла к этой девочке.
— Ты прекрасно поешь, — похвалила она.
Девочка одарила ее широкой улыбкой.
— Благодарю вас, madame, — ответила она и робко добавила: — Меня зовут Фату. Я из деревни Куумба.
Иных объяснений не требовалось. Та деревня являла собой пример страшнейших злодеяний, которые совершает над людьми война. Вспоминая сообщения, поступившие из Куумбы, София ощутила новый приступ гнева к человеку, которые совершил подобные зверства над ни в чем не повинными детьми вроде Фату.
Женщина могла лишь догадываться, какие ужасы довелось увидеть и пережить этой девочке. София задавалась вопросом: как Фату удается смотреть на мир широко раскрытыми глазами да еще и петь?
— Я очень рада видеть тебя здесь сегодня, — сказала София. — Хорошо, что ты в безопасности.
— Да, madame. Благодарю вас, madame. — Фату снова улыбнулась.
Эта улыбка явилась причиной, побудившей Софию делать то, что она делала, даже если ради достижения цели ей приходилось жить вдали от семьи и работать по восемнадцать часов в сутки.
В этот момент в людской толпе возник шепоток, распространяющийся подобно волне. Девочка заволновалась, но София быстро поняла, что произошло. Гости сообщали друг другу о том, что пошел снег.
— Идем со мной, — позвала София, беря Фату за руку. — Давай посмотрим в окно. — Она подвела девочку к большому окну в готическом стиле и отодвинула бархатную портьеру. — Смотри, — повторила она.
Приложив руки к лицу лодочкой, Фату подалась вперед. Сверкая в свете фонарей, снег опускался пушистыми хлопьями, которые постепенно покрывали дворцовые сады, превращая их в зачарованные невиданные земли.
— Никогда прежде ничего подобного не видела. Это волшебство, madame! — восхитилась девочка.
Снаружи на быстро одевающейся в белое мощеной площади трепетали тени. София тоже прислонилась к стеклу, внимательно осматривая мирный опустевший двор. Как бы ей хотелось, чтобы Макс и Дэзи также стали свидетелями великолепия и торжественности вечера. Женщина радовалась уже тому, что может разделить эти мгновения хотя бы со стоящей рядом с ней девочкой. Она улыбнулась Фату.
Девочка этого не заметила, она продолжала смотреть в окно, зачарованная снегопадом.
Глава 3Когда все гости налюбовались снегом, началась торжественная часть. София подошла к длинному шведскому столу с закусками. Еда, так же как и музыка, представляла собой собрание гастрономических изысков стран, присутствующих на мероприятии. У Софии потекли слюнки при виде подноса с gougиres,воздушными сырными пирожками из заварного теста с золотистой корочкой, но она не поддалась искушению попробовать хоть одно. Она вообще не должна ничего есть сегодня вечером, потому что в противном случае у нее смажется помада или к губам прилипнут крошки, а она обязана быть на высоте.
К удивлению Софии, цветочные композиции и кулинарные изыски были расставлены на столе довольно бессистемно, без привычной педантичной скрупулезности. Главный официант, крупный светловолосый мужчина, щелкнув пальцами, передавал заказ по портативному микрофону, пристроенному у него возле рта. Когда он потянулся, чтобы доложить на блюдо креветок, то задел и разбил ледяную скульптуру. София могла бы поклясться, что слышала, как он негромко выругался. «Наслаждайся вечером, — подумала она, беря со стола бокал шампанского. — Доступ во дворец тебе отныне заказан». Здесь, при самом могущественном дворе мира, обслуживание должно быть на высшем уровне. Одно неверное движение, и ты уволен.
Лавируя среди гостей, София пробралась к группке людей, тесно обступивших Момо Сани Момо, премьера Умойи, который впечатляюще выглядел в национальном костюме из желто-оранжевого шелка и высоком, искусно уложенном тюрбане. Ожидая своей очереди, чтобы поприветствовать его, женщина встретила коллегу, Биби Латиф. Уроженка Умойи, сегодня вечером госпожа Латиф была также одета в национальный костюм, являющий разительный контраст привычным мантиям, которые она носила в суде.
— Восхитительно выглядишь, madame, — сказала она Софии, широко улыбаясь. В глазах ее светилось победно-радостное выражение.
Женщины обнялись, и София отступила на шаг назад, чтобы получше рассмотреть свою подругу.
— Ты тоже. Я потрясена.
— Приятно слышать, — отозвалась госпожа Латиф, — потому что деловые мантии мне больше не понадобятся.
София светилась от гордости. Ее коллега была столь же образована, что и другие выступающие в суде юристы, а теперь она займет одну из ведущих позиций в новом правительстве.
— У тебя теперь новый титул? Поделишься?
— Как тебе нравится «министр по социальному обеспечению»? — улыбнулась госпожа Латиф.
София взяла ее за руку. Биби лишилась семьи во время военных действий, поэтому ее борьба за освобождение нации приобрела личный характер. Возвращение на родину станет для нее одновременно и радостным, и горьким.
— Превосходно, — одобрила София. — Мои поздравления. Но знай, что я буду скучать по тебе. Никто не ожидал решения суда по этому делу с таким нетерпением, как я, но мне будет недоставать нашей совместной работы.
— Многое еще предстоит сделать. Разделенные семьи и дети, оставшиеся сиротами, заслуживают самого пристального внимания, — произнесла Биби. — Пообещай, что приедешь в гости.
— Непременно.
София уже несколько раз была в Умойе, стране, поражающей своей красотой даже в военное время. Бои и рабский труд в алмазных шахтах значительно сократили численность населения в городах, но в Умойе имелись и обширные неосвоенные территории — высокогорные равнины и дождевые леса в горах. Поселения в долинах рек постепенно начали восстанавливаться.
— Ловлю тебя на слове, — сказала госпожа Латиф. Взгляд ее светился неподдельной благодарностью, что очень тронуло Софию. — Очень рада была познакомиться с тобой.
— Для меня большая честь послужить правому делу, — отозвалась София, провожая взглядом свою коллегу, которая отошла, чтобы переговорить с детьми на их родном языке. Именно ради этого София и жила — ради осознания того, что действия ее оправданны, что они стоят принесенных ею жертв. Неизбежно возникал другой вопрос — согласятся ли с ее суждениями ее собственные дети?
Женщина отступила на шаг, все еще ожидая своей очереди, чтобы поприветствовать премьера, когда перед ней возник мужчина, удостоверение которого свидетельствовало о том, что он представляет прессу.
— Брукс Фордам, «Нью-Йорк таймс». Пожалуйста, расскажите о поводе сегодняшней встречи.
София сдержанно улыбнулась.
— Мистер Фордам, если вы хотите узнать историю целиком, то имейте в виду — это займет несколько часов.
