— Два килограмма попкорна.
Мне нравилась наша игра. Мне нравилось, что он не пытался впечатлить меня ужином. Мне нравилось, что я понятия не имею, куда мы едем. Мне даже нравилось, что он не сделал комплимент по поводу моего внешнего вида, хотя с этого стандартно начинались все свидания. Пока, мне все нравилось в нашем сегодняшнем вечере. Насколько я могу судить, мы можем кататься еще около двух часов, просто играя во «Что ты предпочтешь» — и это были бы самые веселые две часа, которые я проводила на свиданиях.
Но мы этого не сделали. В конце концов, мы достигли нашей цели, и я моментально напряглась, когда увидела название заведения.
Клуб ДЕВ9ТЬ
— Эм, Уилл? Я не танцую.
Надеюсь, он проявит сочувствие.
— Эм, ятоже.
Мы вышли из машины и встали возле нее. Не уверена, кто потянулся первым, но наши руки вновь нашли друг друга в темноте и он повел меня к входу в здание. Подойдя чуть ближе, я увидела объявление на двери:
Закрыто на Слэм
По четвергам
С 8:00 — без разницы
Вход бесплатный
Плата за слэм:3$
Уилл открыл дверь без чтения объявления. Я начала говорит, что клуб закрыт, но он, похоже, знал, что делает. Мы зашли в зал и тишину нарушил крик толпы. Справа от нас находиться пустая сцена, под ней танцпол, заставленный столиками и стульями. Место полностью забито. Я смотрю на передний столик и вижу группку юных подростков, на вид им около четырнадцати. Уилл поворачивается налево и идет к дальнему столику с диванчиком, полузакрытого типа.
— Здесь поспокойнее, — говорит он.
— А какие возрастные ограничения у клуба? — спрашиваю я, глядя на детишек, которые тут не к месту.
— Ну, сегодня это не клуб, — он быстро садиться на диван.
Наш столик, в форме полумесяца, стоит прямо напротив сцены, поэтому я продвигаюсь к серединке дивана, чтобы занять место с лучшим видом. Уилл садиться прямо рядом со мной.
— Сегодня ночь слэма, — говорит он. — Каждый четверг они закрывают клуб, а люди приходят, чтобы поучаствовать в слэме.
— И что это такое?
— Поэзия, — говорит он, улыбаясь мне. — В этом весь я.
Он вообще настоящий? Сексуальный парень, который вызывает у меня смех илюбит поэзию? Кто-нибудь, ущипните меня. Или не надо; я предпочту не просыпаться.
— Говоришь, поэзия? Люди сами пишут или зачитывают работу других поэтов?
Он отклоняется назад и смотрит на сцену. Я вижу страсть в его глазах, когда он говорит об этом:
— Люди поднимаются туда и открывают всем свое сердце, просто используя слова и движения тела, — рассказывает он. — Это удивительно. Здесь ты никогда не услышишь Дикинсон или Фроста.
— Это вроде как соревнования?
— Сложно сказать и так. У каждого клуба свои правила. Обычно, во время слэма, из зала выбираются случайные люди в качестве судей, они будут оценивать каждое представление. Тот, кто набирает больше всего очков к концу вечера — победитель. По крайней мере, такие правила этого клуба.
— Итак, ты читаешь слэм?
— Периодически. Иногда я сужу, иногда просто смотрю.
— Ты будешь сегодня выступать?
— Не-а. Сегодня я просто зритель. У меня нет ничего готового.
Я разочарована. Было бы классно посмотреть, как он выступает на сцене. Я все еще не понимаю что такое слэм-поэзия, но мне очень интересно увидеть любоеего представление.
— Лентяй, — говорю я.
— Хочешь что-нибудь выпить?
— Конечно. Я возьму шоколадное молоко.
— Шоколадное молоко? Серьезно?
— Со льдом.
— Ладно, — он встает с дивана. — Будет тебе шоколадное молоко со льдом.
— Пока его нет, на сцене появился ведущий эмси, чтобы раскачать толпу. Наше место было в самом конце зала, совершенно безлюдное, потому я чувствовала себя глупо, крича вместе с остальной толпой «Да!». Я села поглубже и решила оставаться просто зрителем на всю оставшуюся ночь.
Эмси объявил, что самое время выбрать судей, и вся толпа завопила, почти все хотели быть избранными. Они выбрали случайную пятерку людей и посадили за судейский стол. Когда Уилл подошел к столику с нашими напитками, эмси сказал, что пора выбрать «жертву».
— Что за жертва? — спрашиваю я, когда он передает мне стакан.
— Жертва…Так они называют человека, который должен подготовить судей, — говорит он, вновь садясь на диван. Каким-то образом, он умудрился придвинуться ко мне еще ближе, чем в прошлый раз.
— Кто-то представляет свою работу, но не участвует в соревнованиях, так что судьи могут наловчиться с оцениванием.
— Так они могут вызвать любого человека? Что если они выберут меня? — я внезапно разнервничалась.
— Ну, думаю, ты должна была подготовиться, — он улыбается мне.
Он делает глоток от своего напитка, облокачивается на спинку дивана и находит в темноте мою руку. На этот раз, наши пальцы не переплетаются. Вместо этого, он кладет мою руку себе на ногу и начинает водить пальцами по контуру моего запястья. Он нежно обводит каждый мой пальчик, двигаясь по линиям и изгибам всей моей руки. Его касания действуют на меня как электрические импульсы, проникающие сквозь кожу.
— Лэйк, — тихо говорит он, продолжая плавно водить пальцами по моей руке. — Я не знаю, что в тебе такого…но ты мне нравишься.
Его пальцы проскальзывают между моими, и он возвращает свое внимание к сцене. Я делаю глубокий вдох и тянусь свободной рукой за шоколадным молоком, одним глотком осушив весь стакан. Лед приятно холодил мои губы. Я остыла.
Они вызвали на сцену молодую девушку, на вид лет двадцати пяти. Она будет представлять свой кусочек, под название « Голубой свитер». Свет сделали менее ярким и направили на нее луч. Она берет микрофон и делает шаг вперед, опустив взгляд в пол. В зале наступает тишина и единственный звук — это ее дыхание, усиленное через динамики.
Она поднимает руку к микрофону, взгляд все еще опущен, и начинает стучать по нему пальцами, имитируя сердцебиение. Я поняла, что перестала дышать, когда она начала зачитывать свой кусочек.
Бум Бум…
Бум Бум…
Бум Бум…
Ты это слышишь?
(ее голос задержался на слове «слышишь»)
Это звук моего сердцебиения…
( она вновь стучит по микрофону)
Бум Бум…
