Книга Мертвец - это только начало - Евгений Сухов

Майор Шевцов вытащил из сумки кассету и сунул ее в видеомагнитофон. На большом экране «Самсунга», как и раньше, рельефно обозначились свеженасыпанные глинистые холмики, почерневшие кресты и стая ворон, оккупировавших ограду. И больше ничего! Ровным счетом.

Втайне он надеялся, что судьба преподнесет ему ребус, над которым не грешно будет поломать голову целому отделу, но уже седьмые сутки Вадим лицезрел безрадостную картину кладбищенского покоя. На всех кассетах абсолютно одно и то же: кресты, могилы и каркающее воронье, суетливо перелетающее с одной ограды на другую.

Ничего необычного не предвещала и кассета, изъятая накануне. Правда, в отличие от прошлых дней – по-весеннему грязных и сырых, – слегка распогодилось, и из-за серой плесени облаков робко пробилось солнце.

В последнее время Шевцов задерживался допоздна. Здание управления в этот час было полупустым – очень неплохое время, чтобы осмысленно поработать и побаловаться пивком.

Достав из холодильника баночное пиво, он движением мизинца распечатал его и, устроившись поудобнее в глубоком кресле, с азартом любителя фильмов ужасов принялся наблюдать за мрачным унынием.

Шевцов выпил первую и принялся за следующую баночку, как вдруг в кадре появился мужчина в черном длинном пальто, в шляпе, он казался обыкновенным человеком, каких частенько можно встретить, печально бредущих за траурной процессией. Сначала Вадим не обратил на него особого внимания, приняв его за случайного прохожего, и продолжал безмятежно попивать пивко. Но мужчина повернул на аллею, на которой был захоронен Куликов. Внутри заныло от сладостного предчувствия. Тот шел, не оглядываясь по сторонам, как по хорошо знакомой улице. Рядом, обеспокоенная чужим присутствием, взлетела с креста огромная ворона и, недовольно каркая, устремилась в голубую пустоту.

Мужчина остановился напротив злополучной могилы. Стоял неподвижно, как солдат в почетном карауле.

– Обернись!.. Обернись!.. – шептал майор Шевцов, и, словно услышав его мольбу, мужчина посмотрел назад, невольно устремив взгляд прямо в объектив видеокамеры.

Вадим этого очень желал, но психологически не был готов к тому, что увидел на экране: на расстоянии пяти шагов на него в упор смотрел воскресший Стась Куликов. Кулик стоял около могилы еще минуты две. Вот ударил порыв ветра, и он, зябко поеживаясь, поднял воротник и, поддев концом ботинка слежавшийся ком глины, пошел прочь.

Видеокамера еще несколько минут наблюдала за его чуть криволапой походкой, а потом Кулик исчез из поля зрения, затерявшись среди оград.

Шевцов допил пиво, заев его тонким ломтиком осетрины, и перемотал кассету немного назад. И вновь он увидел мужчину в длинном модном пальто, неторопливо идущего к месту своего захоронения. Вадим остановил кадр на том самом месте, где мужчина, развернувшись, смотрел в камеру. Сомнений быть не может. На кладбище был Куликов. Сколько раз он держал в руках его фотографии и, казалось, изучил его лицо куда лучше, чем свое собственное. А может, это вовсе не Куликов, а упырь, уставший от тесного объятия могилы. Покойничек, так сказать, решил нанести визит своим недоброжелателям. От неприятных мыслей по коже пробежался холод.

Подняв трубку телефона, Шевцов снова потревожил начальство.

– Геннадий Васильевич?

– Да, это я.

– Вам звонит майор Шевцов. – Вадим старался не выдать своего волнения.

– Что там у тебя? – Голос прозвучал слегка раздраженно. Полковник не любил, когда ему звонили позднее восьми часов вечера.

– Я нашел Куликова.

– Вот как? Где?

– Как вы знаете, на кладбище мы установили видеокамеру, так вот на одной из кассет запечатлен Стась Куликов.

– Дело очень серьезное. Ошибки быть не может? Мало ли похожих людей.

– Похожих людей немало, но ведь не до такой же степени, Геннадий Васильевич.

– Хорошо. Я тебя понял. Ладно, не будем обсуждать это по телефону, поговорим обо всем завтра. – И, не прощаясь, полковник положил трубку.

Вадим почувствовал себя усталым. Неплохо было бы разрядиться после трудового дня и провести остаток вечера в обществе прекрасной дамы.

Шевцов достал блокнот и, внимательно вчитываясь в каждую строчку, принялся перелистывать страницы. Список был внушительный и включал в себя около пятидесяти женщин, с которыми судьба свела его хотя бы однажды. Он любил общаться с прекрасной половиной человечества. И это не всегда были ни к чему не обязывающие разговоры за чашкой чая. В женщинах его привлекала страсть, подчас жесткая, кошачья, способность выгнуть спину и рычать от удовольствия. Вадим был из тех людей, чью жизнь можно было проследить именно по личным блокнотам. Понимая, что связь с женщиной не может оставаться бесконечной, он вписывал их внешние параметры, отмечая особенности темперамента, полагая, что в далекой старости чтение подобных дневников сможет здорово позабавить его. Но тем не менее Шевцов не был циником и женщин любил. Каждая из них трогала в его душе какую-то особенную струнку, о которой он и не подозревал, именно жажда нового толкала его к очередным приключениям.

Вадим Шевцов мог познакомиться с женщиной на улице, на трамвайной остановке, в автобусе, но особенно успешно у него получалось установить с ними отношения непосредственно на службе. Как врач, не упускающий возможности завести шашни с миловидной пациенткой, так и он при случае продолжал более тесное знакомство с той или иной очаровательной свидетельницей. Таких женщин в его коллекции было большинство.

Каких-то года два назад майор мог заводить романы одновременно с несколькими девушками и совершенно не ощущал перегрузки. Такие связи не тяготили его ни морально, ни физически, но с некоторых пор он стал чувствовать усталость. Хотелось какой-то стабильности, душевного покоя, что ли. Количество женщин вовсе не перерастало в качество, наоборот, с возрастом он становился все менее разборчивым, стараясь не обидеть отказом даже самую невзрачную.