Внезапный стон больного заставил ее выкинуть из головы все эти мысли. Уже который час она сидела у его постели — прямая как стрела — и мысленно приказывала, просила, умоляла юношу выздороветь, выжить, выкарабкаться из ужасной переделки, которую подкинула ему злая судьба. Почему-то Рейчел чувствовала себя ответственной за жизнь юноши. Она убедила себя, что если он выживет, она сможет себе простить ночную вылазку за деньгами мертвецов. В конце концов, если бы она не пошла той ночью в лес, то никто не спас бы этого юного джентльмена. Так что она не должна чувствовать своей вины. Но только если он выживет.
Юноша зашевелился в постели и открыл глаза. Он смотрел перед собой пустым бессмысленным взглядом, и Рейчел поспешила подойти поближе, не давая ему повернуть голову, чтобы отыскать ее глазами. Юноша с трудом сфокусировал взгляд на Рейчел. Она взглянула в его карие глаза и поняла одну вещь, о которой лучше было бы и не думать: перед ней был очень красивый джентльмен.
— Мне снилось, что я умер и попал в бордель, — произнес он. — А теперь мне снится, что я в раю с золотоволосым ангелом. Знаете, последний сон мне нравится значительно больше. — В его глазах блеснула слабая искорка, а кончики губ слегка приподнялись в первой попытке улыбнуться. Что ж, по крайней мере это был джентльмен с чувством юмора.
— Увы! — вздохнула Рейчел. — До рая нам далеко. Как вы себя чувствуете?
— Так, как будто выпил бочонок рома, — ответил юноша. — Голова почему-то раскалывается.
— Вы упали и сильно ушиблись, — сказала Рейчел. — По-моему, вас сбросила лошадь.
— Это не делает мне чести. Я всегда прекрасно управлялся с лошадьми.
— Вас ранили в ногу, — объяснила девушка. — После этого, вероятно, очень трудно было удержаться в седле.
— Ранили? — Молодой джентльмен попробовал пошевелить сначала одной, потом другой ногой и, не сдержавшись, выругался. Смутившись, он тут же принес свои извинения. — Кто стрелял в меня?
— Наверное, французы. По крайней мере я надеюсь, что вы пострадали не от пуль нашей армии.
Он пристально взглянул на нее.
— Мы ведь не в Англии, да? Бельгия? Решающее сражение?
Рейчел заметила, что теперь щеки офицера покрывал болезненный румянец. Глаза лихорадочно блестели. Она потянулась к графину с водой, намочила платок и приложила сначала к его щекам, а потом к горячему лбу. Юноша благодарно вздохнул.
— Вы лучше не думайте сейчас обо всем этом, — посоветовала Рейчел. — Чтобы вы не переживали, могу сказать, что сражение выиграно. Не знаю, до или после этого известия вы потеряли сознание.
Раненый попытался приподняться и посмотреть в глаза девушке, но силы покинули его, и он в изнеможении упал на подушку.
— Боюсь, вас сейчас слегка лихорадит. Пуля застряла у вас в бедре, пришлось сделать операцию. Тогда вы были без сознания и ничего не чувствовали. Операция, к счастью, прошла удачно. Теперь нужно просто ждать. Хотите воды? Я помогу вам приподняться на подушке, чтобы вы могли попить. Только будьте осторожны, вы сильно ушибли голову, падая с лошади.
— Там, наверное, шишка размером с крикетный мяч, — откликнулся юноша. — Так я в Брюсселе?
— Да. Пришлось привезти вас сюда.
— Теперь я, кажется, начинаю вспоминать… Было сражение… — Он нахмурился и замолчал. Честно говоря, Рейчел была этому даже рада, жутких подробностей боя ей знать не хотелось.
Офицер выпил немного воды, хотя Рейчел прекрасно понимала, как больно ему было даже чуть-чуть приподнять голову. Она помогла ему осторожно опуститься на подушку, вытерла капельки воды на подбородке и сменила влажный платок на лбу.
— У вас есть родные в Брюсселе? — спросила она. — Или, может быть, кто-то из друзей? Есть кто-нибудь, кому надо сообщить о вашем состоянии?
— Я… я не совсем уверен… — Он снова нахмурился.
— Если в городе есть кто-то, кто о вас беспокоится, я ему сообщу. Или вся ваша семья сейчас в Англии? В таком случае я могла бы написать им, если хотите.
Ответ явился для Рейчел полной неожиданностью:
— Да кто я, черт подери, вообще такой?
Рейчел решила, что это риторический вопрос. Но от тона, каким были произнесены эти слова, ужас пробрал ее до самых костей.
Офицер снова впал в беспамятство.
Когда Аллен вновь пришел в себя, уже светило солнце. Ночью он то терял сознание, то возвращался к реальности. Один раз он проснулся со странным ощущением жара и озноба одновременно. Кажется, ему снились кошмары… А может, это был результат горячечного бреда. В любом случае, очнувшись, он не мог вспомнить, что ему снилось или чудилось, помнил только, что несколько раз кричал во сне или в бреду. Всю ночь он постоянно ощущал рядом с собой чье-то присутствие, молчаливое заботливое участие. Кто-то вытирал ему пот с горящего лба, смачивал пересохшие губы водой, шептал успокаивающие слова.
Однако когда он проснулся, то не мог понять, кто он и где находится. Куда его, черт подери, занесло?
Через несколько минут выплыли первые воспоминания. Кажется, он был ранен в ногу, упал с лошади и ударился головой. Потом он каким-то образом оказался в борделе, где, как ему стало известно, жили четыре раскрашенные потаскухи и один золотоволосый ангел. Затем — лихорадка. Он несколько дней и ночей метался в бреду. Как будто бы так. А может, все это ему только пригрезилось.
Аллен открыл глаза.
Ну, ангел-то ему точно не пригрезился. Увидев, что он пришел в себя, ангельское создание метнулось к его постели. Прохладные пальцы коснулись лба. Аллен заметил, как нежный румянец разлился по лицу девушки, прекрасные золотистые волосы рассыпались по плечам. Ее большие светло-карие глаза были обрамлены пушистыми ресницами, по цвету гораздо более темными, чем волосы. Аллен отметил пухлые губы, прямой нос, тонкую талию. Девушку нельзя было назвать ни полной, ни худенькой, казалось, этот золотоволосый ангел олицетворял собой всех самых красивых девушек на земле. Вся она будто источала тонкий сладкий аромат, не похожий ни на одни духи в мире.
Определенно, он еще никогда не видел более привлекательной девушки.
«Может, это любовь?» — подумал Аллен. И сейчас он бы не мог с уверенностью утверждать, что это только лишь шутка.
— Вам лучше? — спросила девушка.
И тут его осенила догадка. Если он действительно находится в борделе, значит, эта девушка…
— Я с полным правом могу назвать себя средоточием боли, — прислушиваясь к своим ощущениям, заявил Аллен. — Кажется, будто кто-то перетасовал в моем теле все до одной косточки. К тому же я не могу пошевелить левой ногой. У меня одновременно жар и озноб. Глаза с трудом выносят солнечный свет. Ну а если всего этого не принимать в расчет, то я себя прекрасно чувствую. — Он из последних сил попытался усмехнуться, но лицо его тут же перекосилось от боли. — Я вам доставил много хлопот? Что-то мне подсказывает, что я был беспокойным пациентом.
