Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
В одном из таких дворцов, в сверкающем огнями небоскребе неподалеку от сиднейской бухты, некогда жил и Энсон. Как и многие другие города мира, его родной Сидней пришел в упадок, превратившись в кишащую полутрупами помойку. Подобно большинству наших сородичей во время войны, парень не устоял перед искушением и погряз в необузданном кровавом разгуле. По дошедшим до нас обрывочным сведениям, однажды утром Энсон погиб в своем роскошном алькасаре, после того как австралийское правительство дало добро на применение военной силы. Доподлинно неизвестно, отчего рухнул небоскреб. Мы слышали самые разные предположения на сей счет – от ошибочного артобстрела здания до взрыва где-то в глубоких подземных катакомбах. Оставалось лишь надеяться, что несчастный Энсон принял быструю смерть, мгновенно распылившись взрывом на атомы либо сгорев под утренним солнцем. Неприятно было думать, что он, оказавшись в ловушке среди тысяч тонн обломков, умирает медленно и мучительно от жалящих лучей солнечного света.
Нгуен едва избежал подобной участи. Понимая, к чему все идет, он покинул Сингапур в ночь перед тем, как светляки начали ковровые бомбардировки. В тот вечер с набережной Джохора мы наблюдали за тем, как пылала его трехсотлетняя родина. Кроме того, Нгуену хватило ума не соваться в горнило Куала-Лумпура, а направиться прямо в Пенанг, недавно объявленный светляками «зоной безопасности». Город, занимающий всего несколько сотен квадратных километров побережья, буквально ломился от устремившихся в него миллионов беженцев. С людьми сюда стекались и десятки таких, как мы, причем некоторые прибыли аж из самой Дакки. Нам удалось прибрать к рукам несколько служебных помещений, выгнав из них предыдущих хозяев, и оборудовать жилища для отражения атак других захватчиков. Все недостатки по части удобств наши новые пристанища с лихвой компенсировали безопасностью. По крайней мере мы пытались убедить себя в этом, когда ситуация стала ухудшаться и толпы полутрупов подступили к Пенангу почти вплотную. Именно в одном из таких укрепленных жилищ после ночной охоты у близлежащего лагеря беженцев Нгуен впервые и высказал свои опасения.
– Я произвел расчеты, – заявил он обеспокоенно, – и результаты вызывают тревогу.
Вначале я не понял, о чем он толкует. Старшее поколение довольно туго соображает. Чем сильнее навыки общения переходят в плоскость воспоминаний, тем сложнее становится взаимопонимание.
– Голод, болезни, самоубийства, насилие, военные потери и, разумеется, зомби-эпидемия.
Должно быть, моя озадаченность проявилась со всей очевидностью.
– Люди! – досадливо воскликнул он. – Мы теряем людей! Эта сутулая нежить медленно, но верно истребляет человечество!
Лейла засмеялась:
– Они всегда пытались это сделать, и люди всегда ставили их на место.
Нгуен раздраженно мотнул головой:
– Не в этот раз! И не в таком тесном мире, как сейчас. Еще недавно людей на земле было больше, чем за всю ее историю! Обширные культурные и торговые связи объединяли людей, как никогда прежде! Вот почему эпидемия распространилась так стремительно и проникла так глубоко! Люди создали мир исторических противоречий. С одной стороны, они сближались между собой физически, с другой – отдалялись друг от друга в социально-духовном плане. – Он сердито вздохнул, увидев на наших лицах выражение полнейшего непонимания. – По мере распространения людей по планете их желание обособиться от окружающих становилось все сильнее. Когда сокращение расстояний повлекло за собой резкий рост материального благосостояния, люди стали использовать это благосостояние, чтобы вообще отгородиться друг от друга. Вот почему, когда эпидемия стала расползаться, никто не призвал не то что к общемировой, но даже к общенациональной вооруженной борьбе! Именно поэтому правительства государств действовали в режиме относительной секретности, не достигая никакого результата, а их граждане продолжали печься каждый о своей шкуре! Среднестатистический светляк не хотел видеть, что происходит, пока не стало слишком поздно! А сейчас ПОЧТИ слишком поздно! Я все рассчитал! Гомо сапиенс близок к точке невозврата. Скоро на планете будет больше полутрупов, чем людей!
– И что с того? – Никогда не забуду безразлично-небрежный тон, каким Лейла произнесла эти слова. – Что плохого в том, что светляков немного поубавится? Ты же сам сказал, что они слишком эгоистичны и глупы, чтобы помешать полутрупам охотиться на себя. Так какого черта мы должны о них беспокоиться?
Нгуен вытаращился на нее, как на сумасшедшую.
– Не поняла, – обреченно произнес он. – Ты действительно так ничего и не поняла.
Он помедлил немного, затем сделал несколько шагов назад и некоторое время молча бродил взглядом по ковровому покрытию комнаты, словно пытался отыскать в нем затерявшиеся где-то подходящие слова.
– Речь не о том, что их «немного поубавится», а о том, что они вымрут все! ВСЕ ДО ЕДИНОГО!
Теперь уже все, кто находился в комнате, дружно уставились на Нгуена, хотя его горящие глаза, полные гнева и укоризны, по-прежнему были прикованы к Лейле.
– Люди борются за свое выживание! И они проигрывают битву! – Он картинно всплеснул руками. – И когда последний человек исчезнет, как тогда, черт побери, ты, я, все мы будем существовать?!
Ответом Нгуену была гробовая тишина. Заглянув в лицо каждому из собравшихся, он продолжил:
– Вы хоть раз пытались жить не только сегодняшним днем, а немножко задумываться о будущем? Другой биологический вид конкурирует с нами за наш единственный источник пищи! Неужели никто из вас не способен понять, к чему это приведет?!
Тут я наконец осмелился взять слово:
– Но полутрупы должны будут когда-нибудь остановиться. Они должны понимать, что…
Нгуен оборвал мой невнятный лепет на полуслове:
– Они НИЧЕГО не понимают! И вы это знаете! Вам всем прекрасно известна разница между их видом и нашим! Мы охотимся на людей! А они на все человечество! Мы – хищники! Они – вирус! Хищники не истребляют кормовую базу под корень и регулируют собственную численность! Мы из тех, кто, разоряя гнездо, всегда оставляет в нем одно яйцо! Наше выживание зависит от поддержания баланса между нами и жертвой. А вирус этого не знает! Он так и будет расползаться, пока окончательно не доконает носителя! И плевать ему, что, убив хозяина, он заодно прикончит и самого себя! Болезни неведомы такие понятия, как «самоограничение» и «будущее»! Она не способна просчитать долговременные последствия своего поведения, равно как и полутрупы! А мы можем! Но почему-то не делаем этого! Мы преспокойно наблюдаем за происходящим со стороны! Да что там! Мы ЛИКУЕМ! Последние несколько лет мы беззаботно танцуем на празднике собственного вымирания!
Кажется, тирада Нгуена заставила Лейлу заволноваться. Она, словно хищник, глядела на нашего приятеля немигающим взглядом, нервно покусывая клыками узкие губы.
– В светляках никогда не будет недостатка, – почти прошипела она. – Они неистребимы!
Это давно стало расхожим мнением. Традиционно в ход шли и исторические аргументы «когда такое было, чтобы люди не восставали против полутрупов?», и прагматические «да, нынешняя глобальная социально-экономическая система может исчезнуть, но не сами люди», и даже шуточные «пока люди прелюбодействуют направо и налево, недостатка в них не будет». Испокон веков среди представителей нашего племени бытовало мнение, пусть и выражаемое в разной форме, будто «недостатка в людях никогда не будет». Мы так отчаянно верили в это. А теперь «отчаяние» – единственное слово, которым можно описать нынешнюю фазу нашего существования. По мере того как численность полутрупов множилась, а люди сдавали бастионы один за другим, избитый тезис «недостатка в них никогда не будет», словно устаревшая догма, звучал все более нелепо.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
