Книга Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
Я часто бывал в его городе. Селение посреди пустыни, ставшее чем-то вроде столицы кочевников-бедуинов. Пустыня защищала его от вражеских армий гораздо лучше, чем невысокая стена, и небольшой гарнизон – армия эмира. Кхсар Фэй ар-Румал – кажется, так называли его. Помнится, с одного из пустынных диалектов это переводилось как Затерянный в песках. Ну а купцы с запада говорили просто Ксар. Через него шла вся торговля с заведеями. Она-то и стала основой богатств эмира. А в услужение последнему поступил мой кузен Палач.
Каждый раз, когда мне приходилось сопровождать караван в Ксар, мы встречались в одном и том же караван-сарае. Я делился с ним новостями, он со мной – раздумьями. Если Караванщик был бедуином, то Палач – урожденным горожанином. Наши беседы были похожи, и я наслаждался этим. Он был для меня островком постоянства в бурлящем мире. Плеск воды, игра лучей солнца в струях фонтана, мягкие подушки, яркие ковры с геометрическим узором, низкий столик, коньяк и бастурма. Он очень любит коньяк.
Теперь уже любил. Я ни разу не затронул в разговоре выбранного им пути. В нашу последнюю встречу он сам заговорил об этом.
– Ты осуждаешь меня, Искатель? – спросил Палач, когда хрустальный кувшин с его любимым напитком показал дно и на серебряном блюде оставалось всего две полоски бастурмы.
Я не ответил, лишь поднял голову и наткнулся на добрый и печальный взгляд его больших глаз.
– Я никого не осуждаю, – был мой ответ. – Просто есть те пути, на которых я мог бы себя представить, и те, на которых представить не могу. Ты сделал выбор, Палач. Не знаю, что подвело тебя к нему, но, сидя здесь, в этом городе, ты растешь. Твое понимание углубляется, твои идеи все время новы, твои размышления – не замкнутый круг, а весьма извилистый лабиринт. Значит, ты растешь, и этот выбор был для тебя правильным.
– А для тебя?
– У каждого он свой. Ты – единственный из нас, насколько я знаю, кто отбирает жизни. Но небо не обрушилось на землю, ты не превратился в безумца или бессердечного истукана. Я не понимаю тебя, но в этом мире много того, что недоступно моему пониманию. Разве я должен все это осуждать?
– Ты стал мне очень близок, о мой кузен, ближе моих братьев. Только с тобой я могу быть откровенным. И хочу, чтобы ты попытался меня понять. Хочу рассказать тебе.
– Не надо, – попробовал я остановить его.
– Ты откажешь мне в этой малости?
Я тяжело вздохнул, вылил несколько капель, оставшихся на дне кувшина, прямо в рот, отправил следом закуску, покачал головой:
– Это твой выбор, Палач.
Я очень редко называл его по прозвищу. Мне казалось, этим я упрекаю его в чем-то, хотя какой здесь упрек? Лишь факты, и от них никуда не денешься.
– Ты сам выбрал, как употребить то, чему учил тебя наставник, сам выбрал, где искать пищи для ума и чем добывать пищу для плоти, и сейчас сам выбираешь, что рассказывать мне, а чего – нет. Не вини меня в последствиях.
– Ты их боишься? – тихо прошептал он.
– До сих пор в мире было очень немного вещей, способных меня напугать. Нет, дружище, я не боюсь. Главное – чтобы не боялся ты.
– Мало ли что может случиться, – развел он руками, длинными мускулистыми руками с широкими ладонями. – Пусть хоть кто-то знает. Вы ведь ни разу у меня не спрашивали. Ни ты, ни Караванщик, ни мой брат Ловец. А Акын – тот вообще перестал меня навещать, как только узнал, чем занимаюсь. С другими же я не общаюсь.
– Вижу, тебе это сейчас действительно нужно, потому рассказывай, – сдался я.
– Знаешь, Искатель, мой отец был казнен. Его оклеветали, – начал Палач поспешно, словно боясь, что я передумаю. – Он тяжело умирал. Палач не сумел отрубить ему голову первым ударом. Дрянной был палач, прямо скажу. Нет, ты не подумай, наставник избавил меня от призраков раннего детства. Я думал, все они надежно похоронены и забыты. А вот поди ж ты, когда наделяли нас прозвищами, мне досталось именно это – Палач. Учитель еще тогда головой покачал так печально. Но ты ведь знаешь, наши прозвища не всегда можно толковать прямо.
– Знаю, дружище, – подтвердил я. – А также знаю, что рано или поздно каждое из них оправдает себя.
– Я вернулся в родной город, – продолжил он. – Не знал, чем заняться. И вдруг узнал, что племянник мой тоже готовится взойти на плаху. Тогда правил отец нынешнего эмира, суровый старикан, которому за каждым неосторожным словом мнилась измена. И я не мог ни на что повлиять. Мне дозволили только поговорить с ним. Каждый из нас способен вызвать человека на откровенность. Ты – лучше, я – хуже, и все-таки это мы умеем. Он был невиновен. И я не мог ему помочь. А может быть, испугался. Я ведь только вернулся, еще не знал пределов своих способностей. Боялся, что кто-то догадается, кто я такой. Все, что смог сделать для сына моего брата, – это вызваться быть его палачом. Ты ведь знаешь, с нашими знаниями и умениями мы можем отсечь голову так, что казнимый не почувствует даже мгновенной боли. Просто голова отделится от тела, и смерть придет как внезапный сон.
– Знаю, дружище.
– Вот тогда я и решил, что в нашем городе больше не будут казнить невиновных. Поступил на службу к эмиру. Конечно, мне это было несложно. Мы ведь знаем человеческое тело в совершенстве. Мы знаем, как причинить невыносимую боль и как избежать любой боли. Если разобраться, любой из нас – идеальный палач. Ты же знаешь это.
– Знаю, дружище.
– Старый эмир разбушевался. В те дни в застенки попали многие. Я старался успеть к каждому. Никто не догадывался, что настоящий допрос происходил накануне официального. Я беседовал с ними, просто садился напротив и беседовал. И они с готовностью выкладывали то, что готовы были унести с собой в могилу, не сказав даже под пытками. Ты же знаешь, это несложно.
– Знаю, дружище.
– А на следующий день, в зависимости от того, что я услышал накануне, человек либо сознавался под пытками, либо удивлялся, почему, несмотря на кровь и страшные раны, не чувствует никакой боли. Конечно, для меня было по силам как первое, так и второе. Ты же знаешь.
– Знаю, дружище. Меня удивляет – неужели те, кто присутствовал при допросе, не замечали, что человеку не больно?
– О, Искатель, они кричали. Кричали от страха больше, чем кричали бы от боли. Я объяснял им все накануне. Я не делал тайн из их судьбы. И те, кого я заставлял сознаваться, проклинали меня, а те, кого спасал, понимали: покажи они, что им не больно, – пытать будут уже по-настоящему. Ты же знаешь, мы можем быть убедительными.
– Знаю, дружище.
– Тот, кто заслуживал мук, получал их. Кто был обвинен несправедливо, благополучно спасался. Я сам врачевал их раны. Ты же знаешь, для таких, как мы, лекарское ремесло – это просто.
– Знаю, дружище.
– Ты осуждаешь меня? – спросил он, и во взгляде его страх смешался с надеждой.
– Я не сужу никого. Ты делал только то, что считал правильным. Те, кого ты спас, наверняка благословляют твое имя.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 184
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош», после закрытия браузера.