– Джек?
Я почувствовал руку у себя на плече и вернулся.
Это был Джордж. Полицейский придерживал для него дверь, зал был пуст.
– Мы тебя, кажется, на минутку потеряли тут в задних рядах.
Я встал, во рту у меня было гадко от спертого воздуха и слюны.
– Джордж, – сказал я, протягивая руку.
– Я рад тебя видеть, – снова улыбнулся он. – Как у тебя дела, все в порядке?
– Да вы и сами знаете.
– Ну да, – кивнул он, потому что действительно знал, как у меня дела. – Надеюсь, что ты не перенапрягаешься.
– Вы же меня знаете, Джордж.
– Ладно, передай от меня Биллу, чтобы он получше о тебе заботился.
– Хорошо.
– Я рад тебя видеть, – повторил он, направляясь к выходу.
– Спасибо.
– Позвони нам, если тебе что-нибудь понадобится, – крикнул он уже от двери, затем сказал молодому офицеру:
– Этот человек – самый блестящий журналист, которого я знаю.
Я снова сел. Самый блестящий журналист, которого знает заместитель начальника полиции Джордж Олдман. Один в пустом зале.
Я шел пешком через центр Лидса – экскурсия по спекшемуся, сухому, как пустыня, аду.
Мои часы снова остановились, и я пытался разобрать звон соборных колоколов в городском шуме: в оглушительной музыке, несшейся из каждого магазина, мимо которого я проходил, в злобных гудках автомобилей, в ругани на каждом углу.
Я смотрел на шпиль в небе, но видел одно лишь пламя – полуденное солнце, высокое и черное, не в бровь, а в глаз.
Я закрыл глаза руками, и в этот момент кто-то сильно толкнул меня, проходя мимо. Я обернулся и увидел черную тень, исчезающую в глубине аллеи.
Я кинулся было за ней, но услышал за спиной быстрый топот лошадиных копыт по мостовой. Я обернулся, но увидел лишь груженый пивом фургон, осторожно пытающийся повернуть в узкий переулок.
Я на секунду прижался лицом к каменной стене, надеясь, что сейчас все пройдет. Я сделал шаг назад и увидел, что мои руки и костюм вымазаны красной краской. Я уставился на старинную стену, на слово, написанное красными буквами:
Тофет.[6]
Я стоял в аллее, в тени деревьев, глядя на высыхающее слово, зная, что уже был здесь когда-то, зная, что уже где-то видел эту тень.
– Сегодня хороший денек, нечего пугать кровищей, – засмеялся Гэз Уилльямс, спортивный редактор газеты.
А одной из машинисток, Стефани, было не смешно; она грустно посмотрела на меня и спросила:
– Что случилось?
– Вляпался в свежую краску, мать ее, – улыбнулся я.
– Ну-ну, рассказывай, – сказал Гэз.
Шутки были беззлобные, как всегда. Джордж Гривз, единственный, кто работал здесь дольше меня и Билла, храпел, положив голову на стол, после сытного обеда. Откуда-то доносились позывные местной радиостанции, звенели телефоны и пишущие машинки, а у моего стола уже поджидала сотня привидений.
Я сел, снял чехол с машинки, взял чистый лист бумаги и заправил его, готовый к работе, вернувшийся в свою стихию.
Я стал печатать:
ПОЛИЦИЯ ОХОТИТСЯ ЗА УБИЙЦЕЙ-САДИСТОМ
Следователи охотятся за преступником, убившим миссис Мари Уоттс тридцати двух лет и выбросившим ее тело в парке недалеко от центра Лидса. Труп миссис Уоттс, проживавшей в Лидсе, на Фрэнсис-стрит, был обнаружен вчера рано утром мужчиной, совершавшим пробежку по парку.
Тело находилось в Солджерс Филд на Раундхей-роуд, неподалеку от средней школы и больницы. Начальник уголовного розыска Лидса Питер Ноубл заявил, что потерпевшей были нанесены тяжелые травмы головы и прочие ранения, о подробностях он предпочел умолчать. Убийца – садист и, по всей видимости, сексуальный извращенец.
Заместитель начальника полиции Джордж Олдман сделал сенсационное заявление о том, что сотрудники уголовного розыска расследуют возможные связи между этим и двумя другими убийствами жительниц Лидса, а именно: двадцатишестилетней Терезы Кэмпбелл, матери троих детей, проживавшей на Скотт Холл-авеню и найденной мертвой в парке Принца Филиппа в июне 1975 года, и сорокапятилетней Джоан Ричардс, матери четверых детей, проживавшей на улице Нъю-Фарнли и обнаруженной мертвой в одном из тупиковых переулков Чапелтауна в феврале 1976 года.
Известно, что новая жертва, миссис Уоттс, переехала в Лидс из Лондона в октябре прошлого года. Сотрудники полиции хотели бы связаться с гражданами, располагающими любой информацией о Мари Уоттс, урожденной Оуэнс. Полиция также хотела бы установить контакт с неким Стивеном Бартоном, другом миссис Уоттс, проживающим в Лидсе, на Фрэнсис-стрит. У полиции есть основания полагать, что мистер Бартон владеет важнейшей информацией о последних часах жизни миссис Уоттс. Однако полиция подчеркивает, что мистер Бартон не является подозреваемым по данному делу.
Заместитель начальника полиции Олдман также обратился ко всем гражданам, находившимся неподалеку от Солджерс Филд в субботу вечером, с просьбой обратиться в правоохранительные органы. Сотрудники уголовного розыска особенно интересуются водителями белого «Форда-капри», темно-красного «Форда-корсар» и «лендровера». Мистер Олдман подчеркнул, что полиции необходимо установить личности этих граждан исключительно для сужения поисков преступника и что любая полученная от населения информация будет использоваться в строго конфиденциальном порядке.
Граждане, располагающие какими-либо сведениями, должны обратиться в ближайший полицейский участок, либо связаться напрямую с отделом убийств по телефону 461 212.
Я вытащил лист из машинки и перечитал написанное.
Кучка маленьких ржавых слов, скованных между собой в цепочку кошмара.
Мне хотелось выпить и покурить, но не здесь.
– Уже закончил? – спросил Билл Хадден, заглядывая мне через плечо.
Я кивнул и протянул ему листок, как будто случайно его подобрал.
– Ну как?
За окном сгущались тучи, окрашивая день в серый цвет, окутывая город и офис какой-то внезапной тишиной. Я сидел и ждал, пока Билл не закончит читать; мне было одиноко как никогда.
– Отлично, – улыбнулся Билл. Его ожидания оправдались.
– Спасибо, – сказал я, предвкушая туш, слова и слезы благодарности.
Но момент истек, не успев начаться.
– Чем ты теперь собираешься заняться?
Я откинулся на спинку стула и улыбнулся:
