— Меньше страсти. И не надо так хлопать дверцей. Это, между прочим, моя личная тачка, а не взятая напрокат.
— Ну?
— Что «ну»? — Билли дал газ и двинулся по на— правлению к Форест-гейт. Хокинс выглядел неважно.
— Вчера ты сказал, что тебе сегодня утром понадобится помощь в каком-то деле и ты заедешь за мной в половине девятого. Сейчас без десяти девять. Так, может, ты мне объяснишь, какого хрена я двадцать минут торчал на холоде?
Билли улыбнулся.
— Сэм сегодня нужно было пораньше на работу, и мне пришлось везти мальчишек в школу, а движение — сам знаешь. Не волнуйся, у нас масса времени. — Он снова посмотрел на Хокинса и столкнулся с ним глазами.
— Несчастный врун.
— Что?
— И нечего тут чтокать. Ты же все это время провалялся в постели. Это же написано на твоей лживой морде.
Билли бросил на него еще один взгляд и с удовольствием отметил про себя, что тот уже улыбается.
— Клянусь мамой, я завозил мальчиков в школу.
— Естественно. Потом, может быть, и завозил. И не сомневаюсь, что паршивцы опоздали. Притормози-ка у «Макдоналдса». Мне надо что-нибудь съесть.
Билли свернул на подъездную дорожку, и через несколько минут они уже снова выехали на дорогу.
— А почему ты не зашел внутрь? — поинтересовался Билли, когда они остановились у очередного светофора.
— По-моему, именно для этого и существует выносное обслуживание, чтобы можно было не выходить из машины.
— Да нет, кретин. Почему ты не зашел в дом, когда понял, что я опаздываю?
Хокинс проглотил последний кусок гамбургера и протянул руку за следующим.
— Потому что дверь была закрыта. А Джули ушла на работу.
Билли рассмеялся.
— Так, значит, ты проел мне все мозги из-за собственного растяпства?
— Типа того.
И они умолкли, так как до Форест-гейт было уже рукой подать. Там им предстояло заняться делом. Серьезным делом.
Добравшись до нужной улицы, Билли несколько раз проехал по ней туда и обратно, пока не убедился в том, что это именно то место, которое он искал, после чего притормозил у поребрика и выключил мотор. Он оглянулся, взял мобильник, достал из кармана мятый клочок бумаги и решительно набрал записанный на нем номер. Трубку сняли после четырех звонков, и он услышал короткое, чуть ли ни грубое «Да?»
— Это Микки?
Билли повернулся к смотревшему на него Хоку. На его лице, испачканном томатным соусом, было написано выражение полного безразличия.
— Кто его спрашивает?
— Я. Я вчера вечером натолкнулся на твоих ребят в «Святом Георгии». По-моему, нам надо встретиться.
— А кто это «я»?
Билли внутренне улыбнулся. В голосе собеседника слышалось явное напряжение, несмотря на всю показную расслабленность. Не говоря уже об отсутствии каких-либо бранных выражений.
— Друг семьи. Но как я уже заметил выше, нам надо встретиться. Тогда все и узнаешь.
На другом конце провода повисла длинная пауза.
— Когда?
— Как насчет того, чтобы прямо сейчас?
—Где?
Билли выдержал еще одну паузу. Безразличие на лице Хока сменилось изумлением.
— Я сижу в черном «рейндж-ровере» прямо напротив дома твоей мамы. У тебя есть десять минут. — Билли разъединился и бросил телефон на приборную доску.
Хокинс покачал головой.
— Ты же звонил по мобильнику. Он может находится в совершенно другом месте.
Билли рассмеялся,
— Я здесь бывал еще в детстве. Не слишком часто, но заходил. Микки уже тогда был мудаком, зато у его сестры была самая большая грудь. — Билли достал сигареты, кинул одну Хоку и закурил сам. — Она демонстрировала ее за фунт стерлингов. Обнаженной. Приходилось сбрасываться из карманных денег. Это была первая грудь, которую я увидел. Видишь вон тот дом? Номер сорок восемь? Вот там он и жил.
Хокинс жадно затянулся своей первой за день сигаретой, стараясь удержать кашель.
— Ну и что? Это же было сто лет тому назад.
— Его мамаша до сих пор здесь живет.
— Откуда ты знаешь?
Билли внимательно посмотрел на него и поднял брови.
— За кого ты меня принимаешь? За полного идиота? Я все выяснил.
— Что?
— Это сайт в Интернете. Список избирателей. Я просмотрел его на прошлой неделе и выяснил, что она по-прежнему живет по тому же адресу.
Хокинс посмотрел на дорогу и снова уставился на Билли.
— Там же старые сведения, кретин. Может, она переехала или… вообще умерла. Даже если она действительно здесь живет, он-то почему должен быть здесь?
— Послушай, — покачал головой Билли, — сколько лет ты меня знаешь, Хок? Неужели ты действительно считаешь, что я не проверил все? — Он бросил взгляд на Хокинса и снова уставился на фасад дома. — Видишь вон тот белый «БМВ»? Со спущенной шиной? Это машина Микки. Я ее и продал ему как раз перед тем, как его посадили. А вон тот магазинчик на углу видишь? Они занимаются доставкой газет. Я заскочил туда в понедельник и переговорил с пакистанкой, которая стояла за прилавком. Она мне сообщила, что раз в неделю они относят в сорок восьмой дом «Дейли Миррор», телепрограмму и «Автолюбителя». Поскольку его престарелая мать вряд ли могла увлечься перепродажей машин, скорее всего, последнее предназначается Микки. Ну что, успокоился? Доволен?
Хокинс выпятил нижнюю губу и кивнул.
— Знаешь, — произнес он, указывая на дорогу, — если это он, то да.
Билли обернулся и увидел, что к ним движется Микки Джеймс. Он стал плотнее по сравнению с тем, каким помнил его Билли, что придавало ему вид действительно крутого парня, к тому же это ощущение подчеркивалось выражением его лица, на котором было написано явное недовольство сложившейся ситуацией.
— Он что-то держит в правой руке, — внезапно посерьезнев заметил Хокинс. — Или перо, или баллончик. А может, даже полицейскую дубинку.
И оба уставились на приближавшуюся фигуру. Билли знал, что их невозможно разглядеть через тонированные стекла, поэтому, когда Микки оставалось до машины тридцать футов, он распахнул дверцу и вышел.
— Привет, Микки. Как поживает твоя сестренка?
— Твою мать! — застывая на месте откликнулся тот. — Билли Эванс!
— Единственный и неповторимый, — ответил Билли, на всякий случай не отходя далеко от машины. — Надо поболтать, Микки.
— Еще бы. Кто у тебя там?
Билли сделал шаг в сторону и бросил окурок на мостовую.
— Так, один человек. У нас с ним дела.
