— В смерти своего брата. Это я бросил в него снежок. Я слепил его из камешков и грязи. Аркадию было очень больно, снежок попал ему в голову. Он убежал. Может, у него кружилась голова, и потому он не увидел поезд. Земля, которую нашли у него во рту, оказалась там по моей вине. Это я кинул ею в него.
— Твой брат погиб в результате несчастного случая. Не вини себя. Но ты хорошо сделал, что рассказал мне правду. А теперь возвращайся к своим родителям.
— Я не рассказывал им о снежке с камешками и землей.
— Пожалуй, им не нужно знать об этом.
— Они очень рассердятся. Потому что тогда я видел Аркадия в последний раз. Мы так хорошо всегда играли. Мы бы и дальше продолжали играть, и помирились бы, и снова стали бы друзьями, я уверен в этом. Но теперь я даже не могу попросить у него прощение. Я не смогу загладить свою вину.
Лев выслушал сбивчивую исповедь мальчугана. Тому нужно было прощение. Малыш заплакал. Растерявшись, Лев потрепал его по голове, все время приговаривая, как колыбельную:
— Ты ни в чем не виноват.
Деревня Кимово. Сто шестьдесят километров к северу от Москвы
Тот же день
Анатолий Бродский не спал уже трое суток. Он настолько устал, что даже самые обычные действия требовали невероятного напряжения сил. Дверь сарая перед ним была заперта. Он знал, что должен выломать ее. Но сама мысль об этом казалась безумной. У него попросту не осталось сил. Пошел снег. Он поднял глаза к ночному небу; в голове у него помутилось, и, когда он наконец вспомнил, где находится и что ему предстоит сделать, снег уже ложился ему на лицо. Он слизнул снежинки языком и вдруг понял, что если не попадет внутрь, то умрет. Сосредоточившись, он ударил в дверь ногой. Петли протестующе завизжали, но дверь устояла. Он ударил еще раз. Затрещали доски. Ободренный этими звуками, он собрал последние остатки сил и нанес третий удар, прямо по замку. Дерево треснуло, и дверь распахнулась. Он остановился на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. С одной стороны сарая в загоне стояли две коровы. С другой стороны лежала солома и инструменты. Он расстелил на промерзшей земле несколько мешков, наглухо застегнул пальто и лег, обхватив себя руками и смежив веки.
* * *
Из окна спальни Михаил Зиновьев видел, что дверь сарая распахнута настежь. Она раскачивалась на ветру, так что внутрь залетал снег. Он обернулся. Жена его лежала в кровати и спала. Решив, что не станет беспокоить ее, он тихонько набросил полушубок, надел валенки и вышел наружу.
Поднялся ветер. Мела поземка, швыряя колючие снежинки в лицо Михаилу. Он поднял руку, прикрывая глаза. Подойдя к сараю, он взглянул сквозь растопыренные пальцы на замок и увидел, что тот выбит, а дверь открыта. Он заглянул внутрь и после того, как глаза привыкли к темноте — луны на небе не было, — заметил очертания мужчины, лежащего на соломе. Еще не зная толком, что будет делать, он вошел в сарай, взял вилы, подошел к спящему человеку и замахнулся, готовясь пронзить тому живот.
Анатолий открыл глаза и увидел носки чьих-то заснеженных валенок в нескольких сантиметрах от своего лица. Он перевернулся на спину и поднял глаза на неясный силуэт человека, нависающий над ним. Острые кончики вил подрагивали в опасной близости от его живота. Никто из мужчин не шевелился. Клубы пара вырывались у них изо рта и тут же таяли в морозном воздухе. Анатолий не пытался перехватить вилы. Не сделал он и попытки откатиться в сторону.
Они долго оставались вот так, замерев в неподвижности, пока Михаил не почувствовал вдруг, что его охватывает жгучий стыд. Он охнул, словно какая-то невидимая сила нанесла ему сильный удар под ложечку, отшвырнул в сторону вилы и повалился на колени.
— Прости меня, пожалуйста!
Анатолий сел. Прилив адреналина прогнал сон, но в теле болела каждая клеточка. Сколько же он спал? Мало, слишком мало. В горле у него пересохло, и голос прозвучал хрипло.
— Я понимаю. Мне не следовало приходить сюда. Не следовало просить тебя о помощи. Теперь у тебя есть семья, о которой ты должен думать в первую очередь. Я подверг тебя опасности. Так что это я должен просить прощения.
Михаил покачал головой.
— Я испугался. Запаниковал. Прости меня.
Анатолий взглянул в снег и темень. Уйти прямо сейчас он не мог. Он попросту погибнет. Разумеется, спать ему больше не придется. Но ему по-прежнему нужна передышка и крыша над головой. А Михаил ждал его ответа, ждал, чтобы он простил его.
— Мне не за что прощать тебя. Ты ни в чем не виноват. На твоем месте я бы поступил так же.
— Но ты мой друг.
— Я был твоим другом и останусь им впредь. Послушай меня: я хочу, чтобы ты забыл обо всем, что случилось сегодня. Забудь, что я вообще приходил сюда. Забудь, что я просил тебя о помощи. Запомни нас такими, какими мы были когда-то. Вспоминай о нас как о лучших друзьях. Сделай это для меня, и я отвечу тебе тем же. Утром ты проснешься и будешь жить так, как прежде. Уверяю тебя, никто не узнает, что я был здесь.
Михаил уронил голову на грудь: он плакал. До сегодняшней ночи он считал, что готов сделать для своего друга все на свете. Но это оказалось ложью. Верность, храбрость и дружба — все эти чувства развеялись как дым при первом же серьезном испытании.
Когда вчера вечером к нему в гости неожиданно нагрянул Анатолий, по понятным причинам Михаил удивился. Анатолий приехал в деревню без предупреждения. Тем не менее его ждал теплый и радушный прием, еда, питье и теплая постель. И только после того, как хозяева узнали, что он направляется на север, к финской границе, они поняли, в чем заключается причина столь неожиданного визита. Он ни словом не обмолвился о том, что его разыскивает государственная тайная полиция, МГБ. Они обо всем догадались сами. Он стал изгоем. Беглецом. Как только этот факт предстал перед ними во всей своей неприглядной красе, теплота растаяла без следа. Наказанием за пособничество и укрывательство государственных преступников служила смертная казнь. Анатолий знал об этом, но надеялся, что его друг готов пойти на такой риск. Он даже позволил себе надеяться, что тот проводит его до северной границы. Сотрудники МГБ искали его одного, а не двух человек; кроме того, на всем пути до Ленинграда в окрестных селах и городах, включая Тверь и Горький, у Михаила были знакомые. Да, он требовал слишком много, но когда-то Анатолий спас Михаилу жизнь. Он никогда не считал, что это долг, который ему следует вернуть, но так было лишь потому, что он думал: ему никогда не потребуется ответная услуга.
Во время разговора стало ясно, что Михаил не готов пойти на такой риск. В беседу часто вмешивалась жена Михаила, отзывая того в сторонку, чтобы пошептаться с ним наедине. При этом она бросала на Анатолия злобные взгляды. Жизнь требовала во всем соблюдать предельную осторожность и осмотрительность. В конце концов, он ведь не мог отрицать, что своим появлением навлек смертельную опасность на семью своего старого друга, которую любил, кстати говоря. Вопреки своим первоначальным ожиданиям, Анатолий заявил, что ему нужно лишь переночевать под крышей, и только. А утром он уйдет, и они больше никогда его не увидят. Он отправится на ближайшую железнодорожную станцию, туда, откуда пришел. Кроме того, он предложил выбить замок. На тот невероятный случай, если его поймают, семья сможет утверждать, что ничего не знает и что в сарае побывал воришка. Он полагал, что подобные меры предосторожности успокоят хозяев.
