ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
24 ноября, 10.25 утра
Едва Майкл заметил невысокого рыжеволосого парня, спускающегося по трапу самолета в Сантьяго, как сразу смекнул, что тот ученый. В ученых есть что-то такое, что с головой выдает их принадлежность к миру науки, хотя Майкл и сам не мог толком понять, что же именно. Дело тут вовсе не в очевидных признаках профессии, как, например, запах формальдегида или транспортиры, торчащие из всех карманов, а скорее — в глазах, одновременно отрешенных и пытливых. Майкл много ученых повидал во время подготовки фоторепортажей и статей о природе. Они словно живут параллельно в двух мирах, одновременно и принадлежа и не принадлежа к сообществу людей. Усиленные попытки некоторых из них слиться с толпой к успеху не приводят. Это навело Майкла на мысль о сходстве ученых с большим косяком солнечных окуней, которых он фотографировал под водой на Багамах: все рыбы в целях безопасности пытались сместиться в центр стаи, но отдельных особей по каким-то причинам внутрь не пускали, и они постоянно оставались на периферии.
Естественно, такие рыбы первыми попадают на зуб хищникам.
Чтобы скоротать время перед посадкой на стыковочный рейс до Пуэрто-Вильямса, Майкл, волоча за собой здоровенную дорожную сумку, отправился в переполненное людьми кафе. Рыжеволосый парень сидел в одиночестве за столиком в углу и, наклонившись вперед, всматривался в экран ноутбука. Майкл подошел ближе и увидел, что тот изучает какую-то сложную карту, испещренную цифрами, стрелочками и пересекающимися линиями. На взгляд Майкла, карта имела отношение к топографии. Он успел поглазеть всего пару секунд, прежде чем парень на стуле резко обернулся; у него было узкое лицо с довольно мелкими чертами и светло-рыжие брови под стать волосам. Рыжий смерил Майкла взглядом, затем произнес:
— Думаю, здесь вы не найдете для себя ничего интересного.
— Как знать, — ответил Майкл, приблизившись. — Я не хотел вам мешать. Просто слоняюсь в ожидании стыковочного рейса на Пуэрто-Вильямс.
Уловка сработала.
— Как и я, — ответил парень.
— Не возражаете, если я присяду? — спросил Майкл, пододвигая к столику стул — единственный свободный стул во всем кафе.
Он опустил на пол дорожную сумку, пропустив ногу сквозь лямку (привычка, которую он выработал за время многочисленных ночных поездок за границу), протянул руку и представился:
— Майкл Уайлд.
— Дэррил Хирш. Так, значит, Пуэрто-Вильямс… Конечная цель путешествия? — Хирш еще пару раз щелкнул по клавишам и закрыл ноутбук. Затем задумчиво посмотрел на Майкла, как будто оценивал, что за незнакомец свалился ему на голову. — Надеюсь, вы не секретный правительственный агент? Потому что если вы действительно из службы разведки, то выполняете просто чудовищную работу.
— Откуда вдруг такие мысли? — рассмеялся Майкл.
— Потому что я — ученый, и еще потому что мы живем в эпоху идиотов. Могу сказать лишь одно: вы следите за мной, чтобы удостовериться, что я не собираю доказательства теории глобального потепления, несмотря на всю его очевидность. Ледяные шапки тают, полярные медведи вымирают, а теория «Разумного начала» как будто специально создана для идиотов. Так что вперед — можете арестовать меня прямо сейчас.
— Расслабьтесь. Вы рассуждаете как параноик, если вас не смущает такая формулировка.
— Тот факт, что человек — параноик, отнюдь не означает, что за ним на самом деле не следят, — заметил Дэррил.
— Вполне логично, — согласился Майкл. — Но мне нравится думать, что я один из хороших парней. Я работаю в журнале «Эко-Туризм». Пишу статьи, делаю фоторепортажи. Сейчас вот направляюсь в Антарктику, чтобы создать материал о жизни на одной из научно-исследовательских станций.
— На какой именно? Там добрая дюжина стран понатыкала свои базы, чтобы застолбить место.
— Станция Адели. Она чуть ли не ближе всех расположена к полюсу.
— Гм… Я тоже… — изрек Хирш, переваривая новость. Кажется, он все еще пребывал в плену подозрений относительно Майкла. — Очень любопытно. Значит, вы — журналист, — протянул он, задумчиво постукивая пальцами по крышке ноутбука.
Во взгляде Дэррила промелькнуло уже знакомое Майклу выражение; он видел его бессчетное количество раз. Стоило людям узнать, что Майкл журналист, как в глазах у них сначала отражалось легкое удивление, затем оно сменялось одобрением, а чуть позже — спустя какую-то наносекунду — и вовсе восторгом от мысли, что собеседник может сделать их знаменитыми. Ну, или как минимум упомянуть в статье.
— Здорово, — заявил Хирш. — Вот так совпадение. — С напускной небрежностью ученый снова раскрыл ноутбук и нажал несколько клавиш. — Позвольте мне кое-что вам показать. — Он развернул к Майклу компьютер, на мониторе которого красовалась та же самая запутанная карта. — Это рельеф континентального шельфа подо льдами вокруг станции Адели. Границы шельфа простираются до этих пор, а вот здесь, — он ткнул в экран пальцем с обкусанным ногтем, — дно круто уходит вниз и переходит в то, что мы называем «абиссальной равниной». Во время нынешней экспедиции мне предстоит погрузиться примерно на двести метров в океан. Я морской биолог, чтобы вы знали. Из Вудсхоулского океанографического института. В основном занимаюсь нототениями — антарктическими ледяными рыбами, — но также изучаю липарисов, бельдюгу и макрурусов. Вам ведь знакомы все эти названия?
Майкл поддакнул, но про себя был вынужден признать, что его познания в этой области не выдерживают никакой критики.
— …и как у них протекают обменные процессы в необычайно суровых условиях. Пожалуй, во время исследований я мог бы сделать великолепные фотографии. Эти существа фантастически адаптированы к жизни в своих экологических нишах и, по крайней мере на мой взгляд, необычайно красивы. Хотя многие люди, полагаю, не разделяют мою точку зрения — наверное, просто потому, что внешний вид существ поначалу кажется абсолютно непривычным…
Хирша было не остановить — он говорил буквально на одном дыхании. Майкл, уставившись на чашку эспрессо, подумал, что для подсчета количества вдохов и выдохов, которые произвел его новый знакомый за время тирады, хватило бы и пальцев одной руки.
— …и многие независимо от крохотных размеров и простого строения являются полноценными представителями мира паразитов; во всем — от анальных желез до зрительного тракта…
Он рассказывал с таким воодушевлением, словно описывал захватывающие аттракционы в парке развлечений.
— Как вы знаете, для собственного выживания паразитам необходимо, чтобы хозяин, которого они медленно пожирают, был, в свою очередь, съеден кем-то другим.
Интересно, в светских беседах он тоже рассказывает о глистах?
— К примеру, вам известно, что личинка скребня-акантоцефалана, гнездящаяся в бокоплаве, преднамеренно сводит своего хозяина с ума?
— Нет, — признался Майкл. — А с какой целью?
