на нашем окружении, а не на разговоре между мной и Сильвией. Всегда профессионал.
— Как насчет здесь? — Предлагаю я, когда мы добираемся до симпатичного небольшого водного объекта на берегу пруда с мостом Гэпстоу в качестве идеального фона.
— Мне нравится, — соглашается Сильвия. — Где ты видишь нас?
Мы не торопимся и находим удобное положение для Сильвии и Ислы. Я уделяю особое внимание тому, чтобы маленькая девочка познакомилась с ее окружением, указывая на разбросанные по земле листья и на маленьких рыбок, плавающих у кромки воды. Моя цель — поймать модель для моего школьного проекта, по критериям, отражающих суть «любопытства».
Прежде чем я успею подготовиться к съемке, Исла уже готова.
— Я потрогаю? — Спрашивает Исла, подражая моему указательному пальцу, осторожно наклоняясь к поверхности воды и пытаясь ткнуть одну из крошечных рыбок.
Мой желудок сжимается, и мои инстинкты подсказывают мне схватить маленькую девочку, которая все еще учится держать равновесие и может легко упасть. Но я борюсь с этим желанием, зная, что Сильвия отличная мать и будет рядом прежде, чем я смогу вмешаться.
Вместо того, чтобы схватить Ислу, я пользуюсь возможностью, чтобы сфотографировать ее удивление с широко раскрытыми глазами и приоткрытыми губами, ее указательный палец и легкую морщинку брови, когда она начинает подаваться к воде. Затем, когда Сильвия подхватывает свою дочь из воздуха еще до того, как Исла осознает, что она в опасности, я делаю еще несколько откровенных снимков очаровательного момента между матерью и дочерью.
Исла хихикает от восторга, когда Сильвия игриво ругает ее и щекочет животик маленькой девочки.
— Осторожно, Исла, не пугай маму так, — предупреждает Сильвия. — На рыбку нужно смотреть, а не трогать.
Исла смеется, и ей все равно, потому что ей слишком нравится спор. Я сжимаю губы, борясь со смехом, и делаю еще несколько фотографий.
— Извини, кажется, мы потеряли свои места. — Сильвия смеется, пытаясь вернуть Ислу туда, где ей место.
Опуская камеру, я улыбаюсь.
— Все в порядке. Думаю, у меня есть несколько хороших кадров. Давайте попробуем другую настройку.
Мой взгляд невольно скользит по Ефрему, который стоит в стороне. На мгновение наши глаза встречаются, молча делясь своим юмором. Мой желудок переворачивается при виде его танцующих голубых глаз и тонкой улыбки, и меня охватывает трепет, когда я вижу, что он наслаждается маленькой Ислой так же, как и я.
Почему он такой сексуальный?
Кажется, он осознает момент отвлечения, как только это делаю я, и его мышцы напрягаются, когда он переводит взгляд обратно на окружающую местность в поисках потенциальной опасности. Но я едва ли могу винить его, поскольку его улыбка сохраняется. Сильвия и ее маленькая малышка привлекают внимание, даже не пытаясь. Я не сомневаюсь, что получу пятерку за этот проект, в котором они будут моими моделями. Они делают все слишком легко.
Мы пробуем еще несколько композиций: Сильвия вовлекает Ислу в исследование дождевого червя, пробирающегося по сырой насыпи, обе растягиваются на траве в поисках форм в облаках, Сильвия подпирает Ислу на мосту, чтобы они обе могли посмотреть на свои отражения в пруду.
На этом мы заканчиваем, я упаковываю камеру обратно в футляр, смеюсь вместе с Сильвией, пока мы шутим об ужасе, который я увижу на ее лице, когда проявлю первые несколько снимков за день.
Знакомый звук щелчка привлекает мое внимание к подножию моста Гэпстоу. Я хмурюсь, замечая высокого темноволосого мужчину, присевшего там, его камера направлена прямо на меня. Прежде чем я успеваю открыть рот, он делает еще одну фотографию.
— Я могу вам помочь? — Спрашиваю я, внезапно обороняясь, и делаю шаг вперед, чтобы загородить Сильвию и Ислу от поля зрения его камеры.
Он опускает устройство с дьявольской ухмылкой, которая появляется на его изможденном лице.
— Энтони Берри из «Дейли Диш». Скажи мне, Дани, как ты относишься к предвыборной кампании твоего отца на пост губернатора?
Мой желудок неприятно скручивается, когда я замечаю знакомые признаки засады папарацци. Хотя я и научилась нескольким хитростям, когда дело доходит до управления нежелательной публичностью (главная из которых — убивать их добротой), я никогда не привыкала к резкому и часто навязчивому вниманию.
— Я очень рада за своего отца. И Нью-Йорк. Из него получится замечательный губернатор, если люди выберут его, и я поддерживаю его на каждом этапе пути. — Говорю я, изображая свою самую обаятельную улыбку, даже когда у меня скручивается живот.
— Возможно, заведя новые знакомства, я так понимаю? — Энтони Берри усмехается, наклоняясь вокруг меня, чтобы получше рассмотреть Сильвию и Ислу. Его камера слегка приподнимается, когда он делает еще одну осуждающую фотографию. — Разве это не было бы скандалом? — «Генеральный прокурор Ришелье ведет дела с печально известной семьей Велес?»
Блядь.
— Эй, те, с кем я общаюсь в личное время, не имеет ничего общего с бизнес-проектами моего отца, — огрызаюсь я, теряя хладнокровие, когда Сильвия вздрагивает от навязчивой вспышки камеры и отворачивает Ислсу от нежелательных фотографий.
— Я не уверен, что общественность увидит это именно так. — Паразит-папарацци, кажется, вздрагивают от радости при виде моего страдания. Потому что он знает, что у него есть что-то, что стоит опубликовать, если это заставит меня поежиться.
— Интервью законченно, — категорически заявляет Ефрем, встав перед камерой Энтони Берри и устрашающе нависая над ним. — Тебе пора уходить.
Впервые в жизни я стала свидетелем того, как папарацци отшатнулся. И я его не виню. Хотя внимание Ефрема даже не сосредоточено на мне, смертельное предупреждение в его голосе заставляет мой пульс нервно подрагивать. Энтони Берри на мгновение заметно колеблется, похоже, взвешивая риски и выгоды от дальнейшего продвижения вперед.
У меня сводит живот, когда он, кажется, приходит к выводу, что он неприкасаемый в таком публичном месте.
Насмехаясь, Энтони пытается обойти внушительного телохранителя Сильвии.
— Скажи мне, Дани…
Что бы он ни хотел, чтобы я ему сказала, я никогда не узнаю, поскольку Ефрем сокращает его предложение, снова выступая перед папарацци.
Энтони фыркает, его выражение лица мгновенно меняется от самодовольного до раздраженного.
— Что, думаешь, ты застрахован от повреждений моей ручки? — Спрашивает он, поднимая камеру и фотографируя бурное выражение лица Ефрема. — Просто представь себе заголовок: «Великий русский придурок, гарцующий по парку с нью-йоркской принцессой Ришелье…»
Предполагаемый заголовок Энтони замирает от удушья, когда Ефрем выхватывает камеру папарацци и буквально разламывает ее пополам.
— Как ты смеешь! — Энтони Берри шипит, когда обломки пластика и металла с грохотом падают на цементную дорожку. — Ты заплатишь за это. Ты и сопливая маленькая принцесса, которую ты пытаешься защитить.
Он заметно бледнеет, когда Ефрем крепко кладет ему сильную руку
