— для затравки, ему самому, и Иту. Лийге сосиски он не предложил, знал, что бесполезно.
…Лийга мясо не ела, и птицу тоже, ела она только рыбу. Яйца, творог, и молоко, правда, вопросов у неё не вызывали, и на том спасибо. Рыба, кстати, тоже была большой победой после двух лет уговоров — дома Лийга из белков употребляла либо яичный порошок, либо сушеный и толченый сыр, весь остальной рацион многие годы оставался растительным. Танели, кин-кинни — крупы и мука, мука и крупы. Но тут был нюанс — одно дело растительный рацион из продуктов рауф, выращенных рауф, предназначенных природой для рауф, а другое — еда в человеческом мире, которую приходится адаптировать, и которая усваивается много хуже, чем своя. Или не усваивается вовсе. Разумеется, есть адаптации, разумеется, существуют ферментные схемы, которые позволяют рауф существовать в человеческих мирах, а людям — в мирах рауф. Но ни Ит, ни Скрипач не хотели, чтобы Лийга ходила голодной, недополучала всего того, что необходимо для полноценной жизни, и питалась однообразно. Они тащетельнейшим образом следили за тем, что она ест, сколько, когда. Лийге такая забота казалась излишней, какое-то время она отбивалась от их стараний «сделать как лучше», но её тихий бунт прекратил в один прекрасный день Ит. Он посадил Лийгу на кухне, на табуретку, сам сел напротив, и прочел лекцию про ответственность. Про то, кто тут кем является, и кто за кого отвечает. И напомнил, что она, Лийга, была под ответственностью Рифата, а после его смерти вся мера ответственности за неё легла на них, поэтому, уважаемая, вот фермент, вот гречка с молоком, похожая, кстати, на танели, вот кусочек вкусной рыбы, вот вареное яйцо, и приятного аппетита. И попробуй только не доесть.
Лийга с тех пор больше не возражала, видимо, осознав, что спорить с этим двумя занудами будет бесполезно. За пару месяцев она, к радости Скрипача, набрала три кило, ещё больше похорошела, и, наконец, обратила внимание на платья. Это было два года назад…
— Сейчас навернем сосисок, а кашу на десерт, — сказал Скрипач, помешивая овсянку в кастрюльке. — Если ты нам оставишь, конечно.
— Оставлю, оставлю, — рассеянно отозвалась Лийга. Она что-то читала сейчас со своего телефона. — Слушай, тут интересно…
— Что именно интересно?
— Да новости. Тут пишут, что Организация сторонников плоской земли признана нежелательной, — Лийга хихикнула. — Они что, действительно в это верят? Всерьез? В плоскую землю? Каждый раз, когда читаю подобное, поражаюсь. Насколько же люди бывают глупые.
— И не люди тоже, — вздохнул Скрипач. — Вспомни рауф в Анкуне. Во что только там народ ни верил. Особенно в женской.
— Твоя правда, — кивнула Лийга. — И мир был выше градацией, а всё равно. Что у них в головах, не пойму?
— Прочти, что там про организацию, — попросил Скрипач. — А то у меня тут каша.
— Сейчас, — Лийга отмотала запись к началу. — Вот. «Решением правительственной комиссии по отмене мракобесия, предрассудков, и дезинформации установлено, что так называемая Организация сторонников плоской Земли, сокращенно ОСПЗ, признана нежелательной, и деятельность её подлежит пресечению. Не допускаются собрания, сходки, а так же распространение информации…»
— Давайте я угадаю, с какого собрания мы на той неделе будем вытаскивать Ари, — произнес Ит, входя в кухню. — Вот сто против одного. Вот клянусь. Можем поспорить на рубль.
— Оставь его себе, — отмахнулся Скрипач. — Сейчас кашу доварю, и поработаю Вангой. Надо посмотреть, где эти шизики будут в следующий раз собираться.
— Вари кашу дальше, я уже смотрю, — Ит нахмурился. — О, пошли попытки шифроваться… так. Завтра вечером в центре, потом несколько сборов по окраинам. Кажется, сообразили, что дело пахнет керосином.
— Под что маскируются? — с интересом спросил Скрипач.
— Под студию рисования. Не пойму только, на кого эта маскировка рассчитана, если её можно вычислить с телефона, — Ит зевнул. — Когда же я высплюсь-то… Так. Во, красота какая. Смотрите. Оплот, Купол, Форпост, Север, Хрусталь, Десница, Полюс…
— Это что такое? — не поняла Лийга.
— Это ники народа, который сидел в группе про плоскую землю, — объяснил Ит. — И сейчас они всем колхозом переехали в группу про рисование. «Студия рисования объявляет набор в новый поток». Они даже ники не поменяли, понимаешь? Видимо, им так проще.
— Когда, ты сказал, они собираются? Завтра в центре? — переспросил Скрипач. — А где конкретно?
— Таганка, — Ит положил телефон. — Прозвоним этого деятеля, и съездим.
— Может, не надо? — прищурилась Лийга.
— Почему? — спросил Скрипач. — Надо. Побьют ещё, мало ли что.
— Ну и пусть побьют, — кажется, Лийга рассердилась. — Ему это на пользу будет, может, перестанет по таким местам шляться. Кстати, а сегодня мы чего делаем? — спохватилась она. — Погода получше стала, вроде. Может, куда-нибудь съездим?
— Давайте лучше в бассейн, — предложил Скрипач. — Кое-кому поплавать не помешает. Да, Ит? Полтора часа поплаваешь, потом неделю хромать не будешь.
— Я только за, — Ит снова зевнул. — Лий, у тебя же купальник новый был, верно? Который закрытый. Вчера платье выгуливали, сегодня купальник. Вот только куда? В Мытищи?
— Не, туда не хочу, там скучно, — покачала головой Лийга. — Давайте лучше в Видное. Там, где меня рыбки за ноги кусали.
Скрипач засмеялся.
— Это называется не «рыбки за ноги кусали», а «пилинг рыбками Гарра Руфа», — сказал он. — На самом деле штука не очень полезная, но ладно. Хорошо, уговорила. Поедем к рыбкам. Только я сперва смотаюсь, машину заправлю, а вы посуду тогда помойте.
— Когда мы уже купим посудомоечную машину? — спросил Ит.
— Тогда, когда выплатим кредит за трехметровый диван, — развел руками Скрипач. — Садитесь есть, и собираемся.
* * *
В комплексе пробыли до вечера — сперва три часа плавали, потом сходили перекусить в небольшое кафе, а потом, по настоянию Лийги, прошлись по магазинам, не с целью что-то купить, а просто так, поглазеть. Без покупок, конечно, не обошлось, потому что Лийга, разумеется, не могла пройти мимо магазина с посудой, и к машине они вышли с объемистым пакетом, в котором лежали три чашки, два термоса, новая сковорода, и пара полотенец. По счастью, покупки были недорогими, впрочем, на дорогие у них и не хватило бы.
— Хорошо,
