одиночку-то. Силы больно неравные.
Однажды, после утреннего разгона горестно сижу я в кабинете, и заходит ко мне Панкратов.
«Слушай, – говорю я ему, – давай начистоту, по душам поговорим. Ты, Владимир Николаевич, видишь, как я рвусь, за двоих работаю, завод из этой ямы вытаскиваю. Но я же понимаю, что не принял меня уральский народ за своего. А ты местный, всех и все знаешь. Дай мне совет не по службе, как мне быть, как сломать лед недоверия». Володя посидел, подумал, поднимает на меня глаза. «Водки нужно, – говорит, – тогда и пойдет дело». «Ты это всерьез?» – спрашиваю.
«На полном серьезе», – отвечает. «Понял тебя, – говорю, спасибо за совет».
А было это в середине девяностых, когда, помните, Горбачев с Лигачевым антиалкогольную кампанию затеяли, только что она началась. И все бывшие, в брежневские времена, партийные выпивохи и пьяницы клялись, что больше в рот не возьмут. И доносили же друг на друга после тайных попоек. Так вот, вызываю я начальника снабжения Слепенко. Молодой проныра и проходимец был, хитрый хохол. «Сергей Михайлович, – говорю, – про тебя слух идет, что черта и луну с неба достать можешь». Улыбается, сверкает золотым зубом.
«Насчет луны не знаю, не пробовал». «А ящик водки – слабо?» «Так ведь – сухой закон…» – говорит. «А не было бы сухого закона, и разговора бы не было. Так как? Сможешь?» Встрепенулся мой Слепенко: «А достану!» А я как раз получку получил, выкладываю их кармана деньги. «Значит, ящик водки и закуску на двенадцать – пятнадцать человек. Сдачу потом мне вернешь, мне семью мою кормить. Ты, я думаю, секреты хранить умеешь? Так вот, чтобы ни одна живая душа… и в четыре часа чтобы стоял автобус со всем добром, со стаканами и прочим, ну и женщину какую, верную. Все понял?» Зарделся мой Слепенко, на крыльях вылетел из кабинета. Составил я список из начальников цехов, отделов, главных специалистов, Сенина тоже, набралось пятнадцать человек, отдал секретарше. «Ровно в четыре всех ко мне на совещание!» В четыре ровно входят ко мне, все недовольные, хмурые. Этот новый и в рабочее время всех достает, так и после работы вздумал совещания проводить. При Петре Устимыче такого не было. Говорю им: «Совещание нынче будет выездное, выходим, садимся в автобус». Едем молча, никто ничего не понимает. За городом автобус сворачивает в лесок, останавливается, слепенковская команда расстилает скатерку, выносит, расставляет все добро. Разлили по стаканам.
«Так вот, мужики, – говорю, – я здесь весь перед вами. Хочу откровенного разговора без протокола и не обижусь ни на какие слова. Если вы сейчас скажете, что я плохой директор, честное слово, немедленно подам заявление и уйду, копайтесь тогда сами в своем говне. Если признаете меня – не стану скрывать, работать придется по-другому. Ну, выпили!»
И начался серьезный разговор. Сначала Володя Панкратов обложил всех, как хотел, потом
Володя Максимовцев добавил, потом включились остальные. Водку всю выпили, и уезжать не хотелось. По пьянке, даже Сенин поклялся мне в любви и преданности! Уезжали домой уже затемно и в хорошем настроении. Но песен не пели. Из соображений конфиденциальности.
На следующее утро я пришел на другой завод. Просто перелом какой-то произошел, никому два раза говорить не стало нужно. Это явно ощущалось во всем, и дела после этого пошли вверх. Рисковал ли я? Не то слово. Если бы кто-нибудь доложил наверх про мою эту водочную инициативу, расправа была бы жестокой. Правда, зашел ко мне наш партийный вождь Баннов, такой мелкий был человечишка, лысенький, улыбчатый доносчик. «Вы знаете, – говорит, – в цехах говорят, что Вы с начальниками водку пили». Я на него глаза вылупил. «Да что Вы такое говорите, Иван Васильевич? Чтобы я, да водку? Да с подчиненными? В то время, как Партия и Правительство… как Вы поверить такому смогли? Нет, Вы своих осведомителей увольняйте за такое!» Пошарил он глазами и ушел. Больше не приходил. А дела сразу пошли лучше. Сделали первую новую ферму, весь завод прибежал смотреть и языками поцокать. Мой начальник РМЦ Злоказов Анатолий ходил именинником. Но позарез нужно было месяца три-четыре на раскрутку и обучение людей, и я мучился в поисках выхода. Помог случай. Заходит ко мне наш главный металлист Цепелева, редкой стервозности баба, незамужняя, огородному пугалу подобная, но профессионал высшей пробы. У нас с ней на этой почве любовь возникла. Мне рассказывал как-то Архитюк, что Цепелева на Турсина орала чуть не матом, а тот терпел, потому как, кроме нее, трубы никто доставать не умел. Стала жаловаться мне Нина Ивановна, что горячекатаные трубы в дефиците, никто не дает, предлагают электросварные с нового завода в Выксе, а они для нас никак не подходят. Вот ведь, как всегда, в нашей великой стране. Завод пустили, а под эти трубы проекты не успели. Спрашиваю у нее сортамент. Принесла, и я обалдел: трубы великолепного качества, низколегированные, только большого диаметра. От волнения зачесалось у меня везде. Говорю: «Нина Ивановна! Срочно! Достаньте мне подробный сортамент и, хоть из-под земли, – какую-никакую гарантию поставки из Выксы, я в Москву лечу!» Дело в том, что накануне узнал я от моего хорошего знакомого Караева, начальника Свердловского отделения проектного института ЦНИИПСК, что в Елабуге, это в Татарстане, строится новый автозавод, там нужны фермы под большую нагрузку, от конвейеров, и мучаются проектировщики, не могут найти решения. Позвонил Караеву, попросил нагрузки и поздно вечером засел за расчеты. Все получилось, как в сказке! На следующее утро я был в Свердловске у Караева, показал все ему, он проверил и загорелся тоже. На следующий день я был в Москве, и по совету Караева, попросился на прием к замдиректора института Гордону Михаилу Николаевичу. Был тогда еще жив этот удивительной души человек из старой мельниковской гвардии. Когда Гордон узнал, что к нему приехал из провинции директор завода, тут же отменил все дела и совещания, вышел ко мне навстречу. Вот как! Может ли такое случиться сейчас? Выслушал он меня внимательно, расспросил подробно о возможностях завода, посмотрел мои расчеты, вызвал начальника отдела Рожкова и велел в срок не более двух часов рассмотреть и доложить. И отложите все дела! Не видите – директор завода к нам приехал! Столь стремительного решения проблем я больше никогда не видел и не увижу. В течение недели было составлено задание на проектирование, и разработку включили в план Караеву. А тут уж мы с ним поработали! Сделали все под завод, узлы разрабатывали с нашим участием, получились фермы сказочной красоты, через
