лекции в университетах. Говорить буду то же, что и всегда — бла-бла, «один пояс — один путь», бла-бла, «загнивание», бла-бла, «не ведитесь на факторы внешнего воздействия». Девятка не исключает провокаций, поэтому всех, кто придет на меня посмотреть, будут нещадно шмонать, а перед нашим с Олей поездом едет другой, очень особенный, целостность путей проверяет. По маршруту следования выставлены патрули, а ночевать будем в посольствах.
Еще перед отъездом успел отснять полчасика «Звездных войн». Торопиться некуда — вернусь и примемся за павильонные съемки, их в фильме большинство, так что время года и погода побоку.
Вилочка с нами не поехала — после мирового успеха «Поющих в терновниках» ее взяли в Союз писателей и отправили в тур по капстранам, встречаться с читателями и рассказывать о прелестях социалистической культуры. Немного грустно без свадебного путешествия, но на пару дней в тайгу мы в поход выбрались, а напутешествоваться по-крупному еще успеем.
Есть и неприятный момент в виде снятия кучи санкций с Кубы. Нет, Фиделю-то оно прямо хорошо, но сахарок мне перекрыли — теперь в Америку уходит. Фигня, у нас и своего навалом, так что леденцы продолжают уезжать азиатским детям, но ситуацию в Кремле считают напряжной. Слава богу, что наши курорты никто не трогает и не тронет. Сюрреализм: на этой части пляжа загорают наши колхозники, а вон на той — американские богачи. Последние едут неохотно, предпочитая более стабильные Гавайи, но любителям адреналина Куба нравится — тут же страшные коммуняки, а ну как съедят? Ух, бодрит! Словом — Фидель теперь у нас мужик многовекторный и пользуется расположением обеих Сверхдержав. Будем надеяться, что это послужит улучшению уровня жизни простых кубинцев — нужно же хоть какой-то плюс увидеть. До конца Куба от нас уйдет вряд ли — товарищ Кастро мужик умный и вроде как всё понимает и не обольщается.
Переместившись во вторую половину спецвагона — здесь у нас спортивные снаряды — встали по разные стороны теннисного стола, и Оля предложила:
— Камень-ножницы-бумага?
— Давай, — согласился я.
— Камень, ножницы… — начала она отсчет, и тут вагон тряхнуло, заскрежетали тормоза.
Рухнувших на пол нас немного потрясло, и все стихло. Дверь открылась, и заглянувший дядя Семен проинформировал:
— С рельс сошли. Разбираемся.
Поднявшись на ноги, я помог встать Оле — она запуталась в упавших на нее скакалках — и посмотрел в окно, показывающее пограничный столб. Я тоже тебя терпеть не могу, Европа.
* * *
Проснувшись, потянулся и посмотрел на едва забрезживший за окном рассвет над улицей Бельведерска. Рука шлепнула по кнопке будильника. Голова — мутная, потому что в посольство вчера мы прибыли с задержкой в добрых три часа — полетела колесная пара поезда. Никаких диверсий, просто такое иногда случается. Мистическому сознанию — бой! Сходив в ванную, выпил таблетку цитрамона и постоял под теплой водичкой. Так-то все равно выспался бы, но как отказать посольским деточкам в двухчасовых посиделках под гитару? Хорошо Оле — она-то хоть до обеда дрыхнуть может, а вот мне нужно идти в телевизор.
Вытираясь и одеваясь, вздыхал: наговорить долбаным полякам хочется очень много — мало какая страна гадила моей так много и самозабвенно. Херовы шляхтичи — просрали из-за своего гонора империю, и до сих пор страдают от фантомных болей. И ладно бы проблема была только в элитах, но среднестатистического польского рабочего или крестьянина шляхта эксплуатировала так, что приверженность русофобии и идеям Великой Польши можно объяснить исключительно Стокгольмским синдромом. В начале века Польша вообще была нищей парашей, элиты которой видели спасение только в иностранных инвестициях. То есть: «белый человек, сделай все за нас!». К моим временам не сильно-то это и изменилось, но в копилку польских активов добавилась идея о западном форпосте против орд восточных орков. Америке такое нравится — идиоты охотно и добровольно сливают бюджет на закупку нахрен не нужных железяк, что может быть лучше? Отдельная история — приграничные районы бывшего СССР, там на поляков открыв рот и пуская слюни смотрят. Тот же стокгольмский синдром, полагаю — хлопчика с условной Галичины шляхтич в рожу сапогом тычет, а тот этот сапожок целует. Ладно, об этом думать грустно, лучше не буду. Долой тяжелый груз «псиопов», даешь твердую поступь в светлое будущее!
— Доброе утро, товарищи! — с подчеркнутой бодростью поприветствовал я дежурящих в коридоре дядей Диму и Женю. — Куда сложили трупы ночных разбойников?
Хохотнув, мужики поздоровались в ответ, и дядя Дима условно постучал в дверь напротив, вызвав сменщиков в виде полковника дяди Вити — моего старого партнера по загранкам — и дяди Семена. Ночная смена отправилась отдыхать, а мы — в столовую.
Здесь нас встретил невыспавшийся товарищ посол — Станислав Антонович Пилотович. Его назначили только в марте, и вчера, когда ему доложили о «чп на жд», бедолага изрядно понервничал — еще толком в дела не вник, а уже такие неприятности. Для сотрудника дипкорпуса относительно молод — сорок девять лет, по национальности — Советский человек. А других нынче и не водится! В годы войны партизанил на территории Белоруссии, товарищ проверенный и порядочный.
— Доброе утро, Станислав Антонович, — подсев, пожал я ему руку.
— Доброе утро, Сергей, — пожал он в ответ. — Доброе утро, товарищи, — пожал и подсевшим дядям.
— Не обязательно было в такую рань вставать-то, — улыбнулся я ему. — Я же уже не ребенок, а взрослый, женатый… — с огромным удовольствием показал ему колечко. — Человек, могу и в компании менее занятых товарищей по славной Варшаве покататься.
— Извини, замотался, совсем забыл поздравить, — вздохнул он. — Поздравляю!
— Спасибо большое, — с улыбкой кивнул я. — Вы и не обязаны были, Станислав Антонович… Спасибо, товарищи, — поблагодарил поставивших перед нами завтрак официантов. — Мы ведь с вами только вчера познакомились, незнакомцев поздравлять — это странно. А вы еще и на такой ответственный, и, прямо скажем, проблемный пост совсем недавно заступили, дел поди непочатый край.
Слушая ответ посла на тему: «дел много, но справляемся», я пододвинул себе суп-журек: поданный в хлебе суп из мясного бульона на ржаной закваске с картошкой, колбасой и половинкой яйца. Сдобрив традиционное польское блюдо сметаной, принялся за дело. А неплохо! Супчик закончился, я доел пропитавшийся им хлеб, промокнул рот салфеткой и принялся за чай с сырниками.
— … посадили, — закончил Степан Антонович рассказ о выявленной и нейтрализованной пару недель назад банде из двадцати «борцов
