посмотрели в мое решительное лицо.
- И как же? – поинтересовался Лео.
- Картины! – многозначительно проговорила я. – Они же отпугнут кого угодно! Сегодня же выбросим их.
- Ты что??? – возмутился Санни. – Папа укупил их на распродаже еще десять лет назад. Говорят, когда-то они принадлежали самому графу Штерлинскому!
- Мне всё равно, что какой-то там графенок им владел… - скривилась я. – Они уродливы! Таверна должна выглядеть привлекательной, а не унылой!
- Ничего они не унылые… - неожиданно обиделся подросток. – Там изображены эпизоды из книги предков!
- Не унылые? - протянула я. – Ну пойдем и посмотрим, умник!
***
— Это – казнь Иоанна – еретика из Хашивы! – торжественно рассказывал Санни, указывая пальцем на творение, висящее прямо на входе. - Смотри, как здесь много народу нарисовано. И все они в очень ярких одеждах! А ты говоришь унылые...
- Да, но рядом с толпой по земле катится чужая голова! - воскликнула я с отвращением. – И кровь разбрызгана по траве! И после этого ты утверждаешь, что эта картина сможет улучшить нашим посетителям настроение? Каким образом? Я им свиную голову на блюде принесу, а они будут вспоминать голову еретика!
Санни громко рассмеялся: похоже неусидчивому подростку подобная фантазия действительно показалась крайне забавной.
- Ничего смешного... – буркнула я, упрямо переплетая руки на груди. – На входе должно висеть что-то красивое или... ничего не висеть!!!
- Ага! А чем мы дыры в стене закроем? – хмыкнул младший и самодовольно повторил мой жест.
- Дыры? Какие дыры?
- А те, что остаются после всяких драк и прочих неприятностей. Папа всегда их картинами и завешивал...
Оглянувшись, я поняла, что эти «предметы искусства» действительно висят крайне небрежно и несимметрично. Я-то думала, что дело в безвкусице, а оказалось, что не совсем так…
А вот это уже удар ниже пояса…
Оголить дыры на стенах было ещё худшим решением, чем оставить это уродство в рамах, но тут вдруг в моем разуме вспыхнула одна интересная мысль.
Вспомнился небольшой сундук в спальне Лерии, куда я заглянула еще вчера вечером. В нём видела мотки разноцветных ниток, деревянные пяльца, куски ткани и даже незаконченная работа – очень реалистично вышитые гладью алые розы. Лерия действительно была мастерицей…
На самом же дне сундука хранилась целая стопа законченных плотен.
А что, если…?
- Я придумала! – воодушевленно воскликнула я. – Мы заменим эти полотна на кое-что другое! Лео, - обратилась к старшему, который всё это время стоял в стороне и с задумчивым видом за нами наблюдал. – Ты поможешь?
- Смотря с чем… – осторожно ответил парень. – Что ты задумала?
Я улыбнулась.
- Скоро узнаете!
Глава 8. Шокирующие слухи...
Два дня ушло на переделку картин. Санни не одобрил эту идею от слова совсем, дулся на меня смертельно, но потом успокоился. Лео же отнесся ко всему нейтрально и принялся за дело со смирением послушника монастыря.
Лера, конечно, оказалась просто талантищем. Я удивлялась, что её работы годами пылились в сундуке, хотя такая красота должна была быть обязательно явлена народу. На вышитых полотнах пестрели изумительные букеты, пейзажи и даже пара портретов. Когда Лео увидел эти портреты, весь аж посерел, помрачнел и обессилел.
- Папа... мама... – прошептал он тоскливо, думая, что я не слышу, и провёл пальцами по изображённым лицам.
Я как раз стояла на пороге комнаты, где и застыла, не смея даже вдохнуть. Лео смахнул скупую слезу, опустил голову, а моё сердце едва не разорвалось от сострадания.
Захотелось осесть на пол и заплакать вместе с ним: настолько жгучую боль сейчас транслировал этот решительный и смелый парень. Кажется, в его груди билось весьма ласковое и доброе сердце, потому что не каждый мужчина способен на столь глубокую привязанность к родителям.
Боже, как же так могло случиться? Почему в эту семью пришло столько бед???
Но и я здесь не просто так, правда?
Поспешила скрыться, чтобы от преизбытка чувств не броситься Лео на шею. Я всё-таки не Лерия и не собираюсь лить слёзы по поводу и без. Буду действовать...
Именно поэтому я вихрем ворвалась в кухню. Кажется, откладывать свой проект больше нельзя.
Занялась пиццами и за три часа успела приготовить пять штук.
Лео до сих пор не спустился со второго этажа, Санни куда-то ускользнул, а я была этому рада.
Воспоминание о тоскующем Лео заставило меня взять себя в руки и отбросить всякое смущение. Я сама пробегу по соседям, включу всю свою общительность и обаяние и во что бы то ни стало продам пиццу! Это станет началом возрождения нашей замечательной семьи…
***
Корзина была набита доверху упакованными в бумагу большими кусками пиццы. К счастью, в этом мире с бумагой было не столь напряженно, как в земном средневековье. Похоже, её изобрели довольно давно и использовали даже в быту. В неё заворачивали продукты, вещи, лекарства, ею же пользовались в нужнике, что меня невероятно порадовало.
Упаковала треугольники пиццы я красиво и профессионально: товарный вид получился изумительным. Сверху в тарелке оставила мелкие кусочки блюда, чтобы желающие могли попробовать вкус. О цене я поговорила с ребятами еще вчера. Целая пицца могла потянуть максимум на один солид, а кусок-треугольник (который составлял треть пиццы) соответственно на тридцать пять мелких монет, называемых здесь пенни. Да, да, названия удивительно напоминали земные, что было мне весьма на руку: хоть не запутаюсь в них.
Я набросила на плечи темный длинный плащ, подбитый бурым мехом, и шагнула за порог.
Честно говоря, я еще ни разу не рассматривала улицу настолько внимательно. Она выглядела аккуратной, хотя и узкой. Полотно дороги оказалось устелено каменной кладкой, значит, хороший район. Домики, тесно прилепившиеся друг ко другу, были по большей части каменными, двух или
