на него. Его глаза были закрыты, и, не имея никого, кто мог бы стать свидетелем, она не могла не воспользоваться возможностью посмотреть на своего мужа.
Данте выглядел таким… сексуальным.
На нем были пижамные штаны, без футболки, демонстрируя полностью покрытую чернилами верхнюю часть тела. Она не смотрела на него долгое время. Она вообще старалась избегать всего, что могло бы сблизить их. Он был мускулистым. Чернила не могли скрыть этого, но она могла предположить, что у него не было выбора. Ему пришлось стать сильным, чтобы завоевать репутацию, которую он приобрел за эти годы.
Он был красивым мужчиной. Она знала, что есть много женщин, которые были бы счастливы носить его фамилию. Кто хотел бы быть рядом с ним. Даже если это будет один день в месяц.
— Ты проснулась, — сказал Данте.
Она вздрогнула.
Она была так поглощена созерцанием его груди, спускающейся к тазу, что не заметила, как он проснулся.
— Ты в моей комнате, — сказала она, желая отвлечь его от того, что ее могли застукать за подглядыванием.
Он не шелохнулся.
Его взгляд был устремлен на нее, и там, где обычно она старалась не смотреть на него, она чувствовала себя как в трансе, не в силах отвести взгляд.
— Что случилось? — спросила Ария.
Ей нужно было поговорить.
— Я слышал, — сказал Данте.
— Что слышал?
Было ли нападение? Угроза нападения?
— Твой разговор с сестрой.
— Ох, — сказала Ария. Она попыталась вспомнить, о чем говорила с Изабеллой, и тут же все вспомнилось.
Он говорил о сексе? Она почувствовала, что ее щеки начинают пылать. Она не очень-то хвалила его, отнюдь.
— Я… я… — Она не знала, что сказать. Разве неправильно говорить правду? — Так бывает со многими женщинами, — сказала она.
— Я знаю, — сказал Данте.
Она облизнула пересохшие губы. Это был не тот разговор, который она собиралась вести с мужем. Она не любила секс. Она не понимала всей этой шумихи и того, что сводит людей с ума.
— Могу я воспользоваться ванной? — спросила она.
— Да.
Она была немного ошеломлена тем, что ее просьба была удовлетворена, но откинула одеяла и постаралась поскорее скрыться, идя в обычном темпе. Ее сердце бешено колотилось, когда она вошла в ванную. Она толкнула дверь и пошла в туалет. Закончив, она вымыла руки, а затем не удержалась и взглянула на свое отражение.
Ее лицо было красным. Она не могла не задаться вопросом, не припухли ли ее губы от поцелуев, которыми они с Данте обменялись прошлой ночью.
Поцелуи.
Она совсем забыла об этом первом настоящем поцелуе. Поцелуй в день свадьбы не шел ни в какое сравнение с ним. Это был настоящий поцелуй — горячий, сексуальный, и она не могла отрицать, что чувствовала себя потрясающе. И все же это был поцелуй.
Она почистила зубы, затем уложила волосы. Побрызгала на лицо холодной водой, чтобы взять себя в руки.
Данте был в ее спальне. Может быть, все это было глупым сном, от которого она собиралась проснуться. Она ущипнула себя, ожидая, что проснется.
Только она все еще стояла в ванной, держа в руках полотенце и сжимая пальцами плоть. Это был не сон.
Данте был в ее спальне.
Это было нехорошо.
Она не могла долго задерживаться в ванной. Расправив плечи и пытаясь почувствовать уверенность, которой на самом деле не было, она вернулась в комнату, но Данте уже переместился. Он уже не сидел на стуле, а открывал ее ящики.
Когда она покинула семейный дом и переехала к Данте, то ничего не взяла с собой. Родители ясно дали понять, что ей не принадлежит ничего из ее детства. Они все купили, и, кроме свадебного платья, у нее не было ни одной своей одежды. По словам брата, родители выбросили ее вещи. У нее даже не было спальни, куда можно было бы вернуться.
Не то чтобы она была удивлена. Даже если бы они жили в доме, где не нужны были все комнаты. Ее комнату убрали. А вот Изабеллу — нет. У ее сестры всегда был выбор — вернуться домой и спать в своей старой кровати. Ей же такое приглашение никогда не поступало.
Как только она вышла замуж, они перестали за нее отвечать. Теперь она стала проблемой Данте.
— У тебя не так уж много вещей, — сказал Данте.
У нее были небольшие сбережения, или, по крайней мере, были, пока родители не забрали и их. Она могла позволить себе лишь несколько предметов одежды, которые меняла и поддерживала в идеальном состоянии. Когда Данте требовалось ее присутствие на вечеринке, он всегда предоставлял ей платье, а значит, ей не нужно было беспокоиться о покупках.
Просить о чем-либо казалось ей неправильным.
В его доме была библиотека и кинотеатр, а также бассейн. Ей нечего было желать ничего более.
— Мне жаль, что тебе пришлось выслушать этот разговор.
Она сжала руки в кулаки, надеясь, что они перестанут дрожать, но, похоже, это не помогло.
— Тебе не нужно извиняться. Я мог бы остановиться, если бы захотел.
— Почему ты слушал? — спросила Ария.
— Я хотел. Меня не поставили в известность о твоих телефонных звонках.
Данте повернулся к ней.
— Нет. Мы с Изабеллой редко разговариваем. Вчера вечером мы впервые подумали о том, чтобы позвонить друг другу. Обычно мы видимся на вечеринках или светских мероприятиях.
Теперь она колебалась.
— Ты знаешь, это не обязательно должно быть так, — сказал Данте.
— Звонить моей сестре?
— Секс. Это не ужасно.
Ария поджала губы и посмотрела в пол. Она не знала, что сказать. Она не хотела рисковать, оскорбляя его, а ей казалось, что она уже это сделала.
Данте не причинил ей вреда, но это не означало, что он его не причинит.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Я не хотела тебя оскорбить.
— Я не оскорблен. Та первая ночь всегда будет для тебя дерьмовой. Девственницы необходимы, но, на мой взгляд, переоценены.
Она не могла не вздрогнуть от оскорбления. Это было справедливо, она сказала, что секс был ужасным и переоцененным.
Он сделал шаг к ней, потом еще один.
Сначала она увидела его ноги.
— Посмотри на меня, Ария, — сказал он.
Она хотела сказать ему "нет", чтобы обрести твердость характера, которая, как ей казалось, у нее была. Ария понятия не имела, куда это делось.
Подняв голову, она увидела Данте совсем близко. Последний раз он был так близко к ней в день их свадьбы или прошлой ночью.
Она не привыкла, чтобы он находился на расстоянии прикосновения. Даже когда они занимались сексом, они
