я этого не чувствовал, все мысли были только о нити опыта. Статус существа не изменился, но тут я заметил, как из сарая вылетел объятый пламенем менталист. Я сначала испугался, что он побежит в мою сторону, но нет, он просто не видя ничего перед собой понесся вперед.
— Гори гори ясно, чтобы не погасло. — С каким то детским весельем крикнул я ему вслед, продолжая резать шею исчадия небес. Менталист же услышав меня, развернулся и побежал в мою сторону. И честно говоря, тут я не на шутку испугался. Но тварь не добежав трёх метров, запнулась и упала. Подниматься она не спешила. Я же наблюдая всё это крыл себя всеми благими словами. Продолжая разрезать шею, пока перед глазами надпись не изменилась на:
Поверженное исчадие небес. Уровень 9.
Ии, всё, больше ничего не появилось. Как то странно, думал ещё хоть что нибудь будет, но хрен. Ладно, думаю с менталиста уже, что нибудь да точно получу. Всмотревшись в горящее тело я убедился, что нить не повреждена.
Исчадие бездны. Менталист. Уровень 7.
Достав вилы из первой поверженной мной твари. Я сначала аккуратно воткнул их в глазницу менталиста, пока наконечник не уперся в затылочную кость. После чего руками закидал голову и шею снегом. Осталось теперь только добраться до нити опыта.
Надев штаны и носки с валенками, чтобы совсем уж не замерзнуть. Я начал ножом примеряться к щелям между костяных наростов. Старался сделать это как можно быстрее, ибо горящий сарай может привлечь слишком много незваных гостей. А ещё один концерт я дать не в состоянии. Но пока на вечеринку никто не торопился. Похоже все кто были рядом, уже явились. Что не может не радовать.
Потратив около пятнадцати минут, ибо просто выбить костяные наросты как делали это Фрол или Кейра не представлялось возможным в силу того, что этой самой силы в детском тельце не было. И чем больше думаю об ущербности детского тела, тем больше думаю о характеристике высшей иерархии, мощи. Добраться до нити так и не вышло, сколько бы не тыкал ножом в щели, результата не было, пытался приподнять челюсть, но банально не хватило сил, от обиды даже арматурой постучал по морде твари. Но та только глухим стуком отзывалась на мои потуги.
— Что живой был тварью, что после смерти тварью и остался, — Сплюнул я на менталиста. Ладно позже буду рефлексировать. Да и замерзать я начинаю, огонь от сарая греет, но все равно зимой на улице раздетым лучше не находиться.
— Думаю можно попробовать пробиться к дому Михалыча, и отсидеться там, — Начал про себя рассуждать, пока пробирался аккуратно по деревне в сторону дома Нины и Тимофея, где есть одежда под мой размер. С собой же нес артефикс, тяпку и нож в валенке.
— К этому времени участок возможно уже окружён исчадиями. Часть вполне могла оттянуться в мою сторону, и менталист мог уйти ко мне. Но рисковать пока всё равно не хочется. Сначала нужно добыть одежду, а потом уже издалека оценить обстановку.
В деревне на удивление было тихо и спокойно. И что то мне не давало покоя, но я не мог понять что именно. Кажется твари под тобой не орут, никто на тебя не бежит. Но вот эта тишина. И тут до меня дошло. За те два дня, что я провел здесь, я привык к шуму деревни. К лаю собак, мычанию коров и кудахтанью кур, но ничего из этого не было. И как то, от осознания этого стало паршиво на душе.
Ещё паршивее стало, когда начал думать о жителях деревни. Ведь могли же не воспринять всерьез слова сбежавшего ребенка. Могли всей деревней отправиться на поиски, что привело бы к еще большему количеству жертв, отсюда же и такая тишина. Стоило адреналину после битвы начать отпускать. Как радость от победы сменилась унынием и самобичеванием. Начал вспоминать всех с кем успел познакомиться. Как хорошо они ко мне относились. Их улыбки. А после в голову полезли кадры, как старики ищут, зовут меня, а в итоге погибают от лап исчадий. Особенно паршиво стало когда вспомнил Нину. Бабушка которая больше всех волновалась и заботилась обо мне. На глазах начали наворачиваться слезы, а в душе скрести кошки. И чем ближе подходил к дому, тем хуже становилось на душе.
Добравшись до дома Нины и Тимофея, боялся увидеть разорванные тела, но ничего похожего не заметил. Зато увидел одинокое исчадие стоящее во дворе за крыльцом. Забравшись по ступенькам в тишине подошел сзади к существу. Исчадие же что то почувствовав повернулось в мою сторону, но закричать не успело. Я раньше ударил тяпкой по голове. Спрыгнув рядом, достал нож из валенка и воткнул в шею, потянув ручку на себя.
Поздравляем вы попали в…
Отмахнувшись от надписей, поплелся в сторону дома. Радости не было. Отперев замок, ключом спрятанным в щели между бревен сруба, я зашёл в дом. Где закинув поленья в печку, угли ещё не успели потухнуть. Грабли и артфикс бросил в коридоре.
Залез на лежанку и полностью отдался детской истерике, просто зарыдал от безнадежности и собственной ничтожности
Глава 4
В себя я пришел когда уже стемнело за окном. В голове было пусто. Паршивое состояние на душе, всё так же не отпускало. Противный запах тухлятины въелся в кожу и место где я лежал. Спрыгнув с печи, я закинул еще дров в печь. Вонь не давала покоя. Сняв одежду и скомкав вместе с тем что было на печи, я всё выкинул за дверь. Поставил железный тазик на печь и наполнил его водой. Параллельно поставил чайник. Пока вода нагревалась, я залез на чердак и закрепил артфикс. Спустившись вниз, как смог, попытался отмыться от крови и ошметков. Больше часа ушло на то, чтобы смыть с себя всю эту гадость. Но запах так никуда не делся. Выпив чашку горячего чая с медом, я снова завалился на печь и уснул.
Проснулся уже утром. За окном начало только-только светать. Дрова прогорели еще ночью. И я понял, что проснулся от того, что начал мерзнуть. Поэтому спустившись, я начал затапливать печь. Состояние у меня было более менее сносное. Пока смотрел как разгорается огонь в печи. В голову начали закрадываться мысли.
— Какого черта это было? — Непонимание и злость начали разгораться внутри, — С какой стати меня вчера вообще охватила такая апатия? Я даже тел
