но если ты никогда не собираешься рассказать ему обо всем, что знаешь, тебе нужно найти способ не желать отрывать ему голову каждый раз, когда видишь его. Прошло шесть лет.
— Я не могу противостоять ему. Ты знаешь, что я не могу, — огрызаюсь я на него.
— Да, — добавляет он, кивая головой.
— В любом случае, это больше, чем просто это. Это все остальное, — говорю я с тяжелым вздохом. — Он… многое.
— Я понимаю, Д. Он великий Сальваторе Моретти, — он ухмыляется мне, и это снимает напряжение.
Мои плечи расслабляются, и я откидываюсь на спинку стула, позволяя голове откинуться назад, чтобы облегчить тупую боль между лопатками.
— Ты видел своего гостя с сегодняшнего дня? — он спрашивает.
— Нет. Я не думаю, что она выходила из той комнаты весь день.
— Может быть, она замышляет твою гибель? — он мрачно усмехается.
— Может быть, — я тоже смеюсь, благодарный за смену темы. Кэт Эвансон — гораздо менее неприятная тема для разговора. Из — за нее у меня подскакивает кровяное давление совсем по другой причине.
— Есть какие — нибудь мысли о том, что она собирается здесь делать?
— Пока нет. Я работаю над этим.
— Ну, я бы работал быстро, потому что, если у нее будет слишком много свободного времени, она сможет придумать действительно классные способы убить тебя. Однажды утром ты можешь проснуться, встать с кровати и, — он делает жест рукой, перерезающей горло. — Угодить прямо в мину — ловушку, которая начисто снесет тебе голову.
— Ты снова смотрел Индиану Джонса?
— Это классика, — говорит он, пожимая плечами, прежде чем допить виски. — В любом случае, мне пора. Я хочу заскочить к Фреду и убедиться, что у них больше не будет неприятностей.
Альфредо Фарина работает на меня шесть лет, и он управляет для меня складами. У нас достаточно законного бизнеса, чтобы оправдать тот образ жизни, которым мы живем, и держать налоговую службу подальше от нас. Однако, если в этот город попадает что — то незаконное, то это проходит через меня, и я беру процент. Кроме того, мы получаем прибыль от казино и стрип — клубов в обмен на нашу защиту. Это прибыльный бизнес, но люди всегда хотят поучаствовать.
— У них были еще проблемы? — спрашиваю я, нахмурившись.
— Ничего серьезного, — Максимо качает головой. — Они разобрались с этим, но Фред думает, что что — то происходит. Русские вели себя слишком тихо, как будто, возможно, они переносят операции в другое место, чтобы держать нас в курсе.
Я провожу рукой по бороде. Я не доверяю своему русскому коллеге. Никогда не доверял, но у него был союз с моим отцом, так что у нас непрочное перемирие.
— Пока все тихо, я не хочу начинать войну без причины, Макс. Скажи Фреду, чтобы он держал ухо востро и держал нас в курсе.
— Будет сделано, Ди, — говорит он, прежде чем исчезнуть за дверью и оставить меня в одиночестве обдумывать события дня.
Реакция моего отца не была полностью неожиданной, даже если она и казалась немного чрезмерной. В основном я думаю о Кэт и о том факте, что она лежит одна в одной из моих кроватей наверху. Я привел ее сюда, чтобы отработать долг ее брата, верно? Так почему же я не могу выкинуть из головы образ того, как я ползаю по ней и широко раздвигаю ее бедра, пока не смогу погрузиться в нее?
Глава 4
Кэт
Все это так сюрреалистично; я начинаю задаваться вопросом, не сон ли это. Конечно, я собираюсь проснуться в своей собственной постели, в своей крошечной спальне у меня дома в любую минуту. Я зажмуриваюсь, а затем снова открываю глаза.
Нет. Все еще здесь. Лежу на огромной кровати в красивой спальне, которая чуть ли не больше всего моего дома, с огромными створчатыми окнами и полками, заставленными старыми книгами в кожаных переплетах, не говоря уже о телевизоре на стене, который в два раза больше моего домашнего. Если бы меня не держал в плену психопат, это могло бы быть почти весело.
Я откидываюсь на подушки и смотрю в потолок. Я могла бы попытаться притвориться, что остановился на ночь в каком — нибудь модном отеле. Может быть, тогда я смогла бы немного поспать. Это место намного приятнее любого отеля, в котором я когда — либо останавливался, но, по крайней мере, я могла встать и уйти оттуда, когда, черт возьми, захочу. Но не здесь. Как только я выхожу за дверь, мне мерещатся снайперские винтовки, нацеленные мне в голову.
Я не видела Данте с сегодняшнего дня. София принесла мне ужин, и я съела его, потому что он был чертовски вкусным, а еще я умирала с голоду. Я откусила примерно четыре кусочка от самого вкусного стейка из филе, когда поняла, что в еду могли подсыпать наркотик. Но я решила, что ущерб уже нанесен, поэтому очистила тарелку.
Я все еще не сплю? ДА. Я все еще дышу? Тоже да. Так что, я думаю, в конце концов, все было в порядке. Кроме того, я почти уверена, что у Данте есть другие, более неприятные способы избавляться от людей, чем отравлять их.
София была добра ко мне, она показала мне, где в ванной лежат полотенца, и где я могу найти свежее белье, если понадобится, а также показала, как пользоваться причудливо выглядящим пультом от телевизора, на котором больше кнопок, чем на космической станции. Итак, да, она кажется милой, если не считать того, что работает на дьявола. Интересно, он и ее похитил? Весь ли его особняк укомплектован людьми, которых он похитил и отказывается отпускать?
Мое сердце бешено колотится, и я заставляю себя сделать несколько глубоких вдохов и замедлить ход мыслей. У меня есть склонность к суматохе в голове, когда я встревожена или нервничаю. Хотя у меня есть все права нервничать, не так ли? Я заперла эту дверь, как только София забрала у меня поднос с ужином, но в любой момент Данте Моретти может ворваться через нее, весь бугрящийся мускулами и татуировками, и сделать со мной все, что, черт возьми, ему захочется.
Я содрогаюсь при мысли об этом. Но он знает, что я была медсестрой. Надеюсь, это то, для чего я ему нужна, хотя я понятия не имею почему. У него явно отличное физическое здоровье. Я имею в виду, он высокий и мускулистый, и у него идеальные зубы.
