покачал головой, положил ладонь на наши с женщиной сомкнутые руки и стал вливать жизненную силу в нас троих.
— Спасибо…
Я удивлённо смотрела на Назария — он словно светился изнутри, когда делился силой. Неужели и я так же? И мне показалось, что он помолодел. Как странно. Зачарованная, я смотрела на его. Ощутила прилив сил, энергии и настроения. Мне казалось, что я могу всё, абсолютно. «Надо же? Это просто как наркотик!»
— Поднимайся! Нам пора, — Наставник был уже в привычном мне образе.
В Самом здании Небесной Канцелярии я была впервые. Множество комнат, длинные просторные коридоры, это было больше похоже на здание какой-нибудь государственной организации, чем на ангельскую канцелярию. Семеня за Наставником, я то и дело крутила головой, разглядывая красивые фрески на стенах и сводчатом потолке, ангелов, встречавшихся по пути. С высоты этажа, на котором мы находились, открывался невероятный вид на будто залитые золотом воздушные просторы.
— Ангелина, послушай, — Назарий больно сжал моё плечо, — о том, что случилось с этой женщиной, не говори. Молчи! Иначе испытание не засчитают.
— Какое ещё испытание? — не успела я выяснить, как меня втолкнули в один из кабинетов.
****
«Чёрт! Бесит!»
К себе вернулась в бешенстве — до чего же они все чопорные! Громко захлопнув дверь ногой, я прислонилась к ней и с рычанием выдохнула всё негодование и злость, которые испытывала. Пнула ни в чем не виноватую дверь, чем привлекла внимание своего аколита.
— Что случилось?! — Петровна сняла очки, отложила вязание и поднялась с кресла.
— Это просто невозможно, баб Зин! Просто невозможно! Сегодня, как оказалось, было моё первое испытание, и мы с Наставником все сделали согласно распоряжению Канцелярии, но она недовольна! Спасли, видите ли, «больше, чем надо»! Это, вообще, что такое?! Как Ангел может спасти «больше, чем надо»? Да я всю жизнь думала, что задача ангелов спасать и помогать!
Может, хотя бы аколит сможет мне объяснить всё это? Но она, чуть склонив голову, терпеливо слушала и молчала.
— И этот ещё… Глаза потупил, мямлить что-то начал, оправдываться перед этими надутыми вечно недовольными Иерархами! — я встряхнула головой, желая выкинуть из памяти воспоминания неживых, как мне показалось, совершенно без эмоциональных Иерархов. — До чего же они меня разозлили! Сидели, как напыщенные, отчитывали Назария, заставили заполнить кучу бумаг, ещё и пригрозили лишить наставнической деятельности, мол, плохому меня учит.
Ей Богу! Я сдерживалась, как могла. Все лицо моё горело, пока я выслушивала нотации Канцелярских слуг, так, что на мне можно было не одну яичницу приготовить, а замутить нормальный такой обед, ну или ужин из блюд пяти.
— Милая ты моя, это правила, — бабуля обняла меня и погладила по голове: — На Земле ведь тоже все живут согласно правилам, вот тут так же.
— Но что же это за правила такие, от которых противно становится?
— Эх, деточка, не могу тебе ответить. Твой предшественник тоже правилами был недоволен, вот на него управу и нашли — обратно на Землю отправили, переселили душу.
— Это ты про Майка?
— Ага, про него родимого. Тоже чудил тут, столько детей пристроил с детских домов в семьи, вылечил очень многих от болезней разных, никого не слушал, только улыбался всем и делал по-своему.
— Как же его не наказали? Этими… печатями?
— Отчего ж не наказывали? Наказывали, да только толку от этого не было. Семь печатей на нём. Да потом, уж не знаю, как, прознали и вмещались Высшие Ангелы
— шуму было-о… Одним словом, решили…
— Избавиться, — договорила я за аколита. — М-да, не нравится мне эта система….
— А то, что испытание первое прошла — так это очень хорошо. Тебе, кстати, Назарий не говорил, сколько их у тебя будет?
— Нет… — я удивлённо взглянула на бабулю.
— Жаль, — грустно протянула она, — обычно три их, но бывает и больше. Жертву ты прошла — потому сюда и попала, милосердие, я так понимаю, сегодня было. Интересно, что же твой Наставник выберет в следующий раз?..
— Надеюсь, скоро узнаю, на что его фантазии хватит, — съехидничала я.
— Смешная ты, Ангелина. Крылья то не чешутся?
— Ой! А что, должны? — я попыталась заглянуть себе за спину.
— Конечно, они после первого испытания прорезаются.
ГЛАВА 4. ДОЛИНА ГРЕШНИКОВ
Дорогой, Д. Прости, что давно не писала. Прошло несколько дней после моего первого испытания. С Назарием я ещё не виделась, складывается ощущение, что он просто пропал. Видимо, мои красноречивые взгляды произвели на него должный эффект. Зато за эти пару дней я немного успокоилась.
Хотела поделиться с тобой новостями.
Первая и самая важная: у меня прорезаются крылья. Это очень странное ощущение, очень! Признаться, я думала, что вся расцарапаюсь, даже представляла свою истерзанную в кровь спину. Но нет. К моему большому удивлению, ощущений вообще никаких. Совсем. Да и выглядят они не так, как я себе представляла — пока это просто мягкие в цвет кожи бугорки. Посмотрю, как будет дальше, надеюсь, что двугорбым верблюдом не останусь.
Вторая новость: моя внешность начала меняться. Чёрт! И это мне не нравится. Очень! В волосах появились седые прядки, на лице я уже появились морщины. Ну почему всё так несправедливо?! Почему демоны безумно красивые, а мы — Ангелы — гадкие утята?!
А, чуть не забыла! Наконец-то мои Каноны открыли ещё пару страниц. Из интересного — Ангел может приобретать облик любого животного или птицы. Теперь есть с чем приставать к Наставнику. Пусть учит — всегда хотела летать, как птица… Полечу к маме, посмотрю, как они с моим братом живут.
Ах, Д, если бы ты знал, как я часто смотрю в огромные оконные проёмы вдаль и мечтаю… мечтаю оказаться дома. Конечно, тут нереально красиво, божественно и всё такое, но как же я скучаю!..
Не помню, писала я об этом или нет, но жизнь Ангела, как объяснил мой аколит, приближена к образу жизни людей максимально: тут, на Небе (пишу — и сама не верю), тоже есть смена дня и ночи, библиотека и огромный зал для приёма пищи (вернее, эликсира,) куда в основном приходят повидаться и поболтать — иерархи делают всё, чтобы Ангелы максимально погрузились в жизненную среду человека. Как сказала баба Зина, чтобы лучше его понять. Лучше бы…а, ладно, к чёрту! Не хочу больше об этом думать и вспоминать…
Кто-то тарабанит в дверь, видимо пропажа вернулась.
— Иду! Кто там такой нетерпеливый? Кончай стучать! — я нехотя кинула огрызок карандаша на стол, быстро закрыла дневник и сунула под кровать.
Петровна, приподняв очки, молча сидела в кресле
