я еще не выбрался, и вздохнул.
Неизвестно, получится ли вообще выйти из переделки живым, какие уж здесь мысли о мести.
Шум шагов прилетел из подвального коридора, трансформируясь в уверенный образ чьей-то походки.
Это что, каблуки? Сюда идет женщина? Оказалось, да, женщина. Она вошла в комнату с еще одним телохранителем. Теперь амбалов стало четверо, и шансы на побег уменьшились на четверть. Хотя и до этого они не могли похвастать особым успехом.
— Привезли? Хорошо.
Она была в деловом брючном костюме. Наверное, дорогом, хотя я в этом особо не разбирался. Где-то за тридцать, ухоженная, с подтянутой фигурой. Красивая, но какой-то холодной красотой. Отстраненной и безжизненной, от которой мурашки по телу и которой хочется любоваться издалека.
— Так значит, это он? — она уселась на возникший словно по мановению волшебной палочки еще один стул.
Откуда, черт возьми, они его взяли⁈ Комната же была пуста⁈
— Я это я, а ты кто? — нагло спросил я и демонстративно вытаращился на грудь незнакомки. Точнее, на вырез, что едва проглядывал между отворотами приталенного пиджака.
— Мальчик храбрится, — протянула женщина и улыбнулась. — Мальчику страшно.
Лучше бы она этого не делала, на ум сразу пришло что-то нехорошее. Так могут улыбаться акулы, завидев добычу.
Чертова Егорова и ее чертов спорткар! Чертова скука и чертово желание развеяться! Сидел бы сейчас в кампусе и пялился в надоевший учебник. Это куда лучше, чем сидеть привязанным к стулу в полутемном подвале, лицом к лицу с теткой, навевающей жуть одним присутствием.
— Что вам надо? — хрипло выдавил я и закашлялся.
Страшная тетка была права, сейчас я по-настоящему испугался. Почему-то до этого все воспринималось игрой, приключением, которое в любой момент может закончиться. Но теперь пришло понимание, что счастливой концовки может не быть и что любое неправильно произнесенное слово спровоцирует ответную реакцию, и обычной затрещиной наказание не закончится.
— Вижу, ты осознал положение, — женщина довольно улыбнулась и забросила ногу на ногу.
С моей стороны последовал мрачный кивок. Еще бы, не осознаешь, тебе же хуже. Об этом буквально вопили безмолвные фигуры амбалов, не проронивших ни слова, но, судя по всему, готовых по воле хозяйки броситься и исполнить приказ. В том числе, касательно наглого мальчишки, если тот вдруг не перестанет придуриваться и не начнет вести себя подобающе.
Знать бы еще, как это — подобающе. Но прикинуться дурачком явно не выйдет. Начну дурковать, свернут шею и оставят в подвале. Хотя нет, это будет слишком подозрительно, лучше всадить в бок заточку, а тело сбросить в ближайшем переулке, так будет похоже на уличное ограбление. Ничего особенного, просто еще один золотой мальчик из престижного «Серебряного ручья» забрел в криминальный район в поисках приключений, где получил свое. Именно так скажут в новостях, освещая событие, и именно так подумают полицейские, найдя труп. И плевать, что там на самом деле случилось. В отличие от других учеников, родных, готовых поднять шум, у меня нет.
— Андрей Ковалевский, шестнадцати лет от роду. Первые двенадцать провел в государственном детском доме под номером 87, — начала перечислять так и не представившаяся незнакомка, словно читая строчки из личного дела. — Успеваемость средняя, общественной деятельностью занимается по необходимости, когда нужно обязательное присутствие. Близких знакомств нет, замкнут. Ну и так далее. Полагаю, о себе ты и сам прекрасно все знаешь.
Она уставилась мне прямо в глаза, остаток фразы не прозвучал, но был понятен без слов: я о тебе знаю столько же, сколько ты, так что не пытайся играть со мной, изображая тихоню.
Женщина помедлила, удостоверилась, что ее правильно поняли, и небрежно протянула руку назад. Один из амбалов тут же с готовностью вложил в ухоженную ладонь массивный пистолет. Холеные пальчики уверенно сжали ребристую рукоять.
— Знакомая штучка?
Я удивленно покачал головой и напрягся. Незнакомка задумчиво взвесила в руке оружие, проронила:
— Известный как «разрядник» — типичный пример совмещения магии и технологии. В пистолет интегрирован кристалл, позволяющий стрелять не совсем обычными пулями.
Она помедлила, бросила по сторонам рассеянный взгляд, и навела широкое дуло на стену. Тонкий пальчик легко нажал на спуск. Послышался сухой треск, из дула вырвалась ветвистая молния. В комнате остро запахло озоном, как после грозы, на месте попадания осталась черная отметина.
Я вздрогнул. Как и все, я, конечно, слышал о таком оружии, но никогда не видел вживую, особенно последствия его применения.
Женщина надменно взглянула на меня, в каждом жесте проскальзывала властность и привычка повелевать. Пистолет вернулся к амбалу и тут же исчез за полами черного пиджака.
— Что ты знаешь об одаренных? — резко, как хлыст, прозвучал внезапный вопрос.
Я дернулся, но поняв, что вопрос задан мне, пожал плечами.
— Есть шесть ступеней, у всех разная сила, — ответил, будто ожидал такого вопроса и весь вечер специально готовился
Она слегка приподняла бровь, словно приятно удивилась. Затем одобрительно кивнула, поощряя дальнейший ответ. Хотя вряд ли едва заметное качание головы можно принять за кивок, если только постараться. На красивое лицо вновь вернулась холодная маска отстраненности, словно личину надела.
— Продолжай, — безэмоционально прозвучало в ответ.
— У каждого свой уровень, — послушно повторил я. — «Единички» встречаются довольно часто. Способность принимать и аккумулировать энергию в минимальных количествах есть почти у всех людей. Другое дело, что использовать ее, преобразовывать в структуры, заклятья, они не могут. «Двойки» почти не отличаются от «единичек», та же способность к принятию энергии, но уже с небольшой долей отдачи в виде хорошего воздействия на организм. Всегда есть люди, которым не надо напрягаться в спортзале, можно есть все что угодно, кто редко болеет. Обычно это списывают на генетику, что отчасти правда, ведь способности передаются через родителей. «Тройки» — уже серьезней, хотя тоже все еще не полноценные маги. Возможность создавать простейшие структуры на примитивном уровне, вроде легкого дуновения ветерка. Ничего особенного, скорее потешные фокусы, чем действительно что-то важное. Такие встречаются где-то в количестве пары десятков на несколько тысяч людей, — я замолчал.
— Дальше, —
