в дела. Без тебя я как без рук! Кстати, через удаленный доступ мы отлично сможем работать в паре. Я в учреждении, ты — отсюда.
— Да ладно тебе, Сашка, причитать. Неси, конечно, ноут. Но лучше мой домашний.
— Воробушек, ты сможешь съездить завтра с Сашкой к нам домой?
— Сын, а ты не забыл, что Иван не так давно вышел из комы? — усомнился в правильности Сашиных предложений Римас. Впрягать его в работу можно дозированно и только по согласованию с лечащими врачами. Леонид и БМВ могут и не согласиться.
— Ладно. Двух недель на восстановление, я думаю, ему хватит.
Затем вчетвером они проговорили ночной сценарий. То, что сегодня попытаются Машу вывезти из клиники, никто не сомневался. Иван абсолютно уверенно назвал имя Дмитрия Лаврова. При этом предупредил, что он косит под ботана в очочках. Мышцы у него будь здоров накачанные. Князь явно обучал племянника.
— Сынок, ты уверен в этом, — спросил Римас.
— Абсолютно!
— Это многое меняет. В таком случае на охране остается Стас, а ты, Саша, здесь. Мы с Микой и Гошкой перекроем выход. Снаружи будет стоять машина с ребятами Громова.
— Князь не появится здесь, — тихо произнес Иван с закрытыми глазами. Его машина (он назвал номер) будет стоять за углом. Но в машине его не будет. Он поймет, что Лаврова арестовали и к своей машине не подойдет.
Римас дослушал Ивана с некоторым сомнением и вышел.
— Ванечка, что с тобой? — бросилась к мужу Маша.
Иван побледнел. Даже губы побелели.
— Голова… раскалывается, — медленно произнес он.
Маша тут же обхватила его голову руками.
— Маш, позвать Павла? — спросил Саша.
— Подождем немного. Борис Михайлович говорил, что у Вани могут возникать кратковременные нестерпимые головные боли.
Через несколько минут цвет лица и губ Ивана приобрели нормальную окраску. Боль внезапно исчезла.
— Маш, вот я адиет! — воскликнул Саша. Лия целую сумку еды прислала. И чай, как вы любите, заварила. Давайте поедим.
— Ванечка, ты как?
— Ты сняла мне боль, сокровище мое. И это уже не первый раз, — поцеловал он жену. Ты понимаешь, что это твои руки дарят мне исцеление, а не эти дурацкие тряпочки. Твой массаж моих ног сегодня дал мне почувствовать тепло и небольшое покалывание в ногах.
— Правда?! Ты почувствовал тепло в ногах и покалывание?! Ванечка, это ведь счастье великое!
— Саш, ты должен помнить, как лечил Федор Мику. Наклеивал он вот такие тейпы?
Иван снял футболку и Сашка повалился со смеху.
— Бразильский карнавал! Еще немного перьев и полный улет! — все трое расхохотались в голос.
— А чё это вы здесь делаете, а? — голосом мальчишки из старого кинофильма «Добро пожаловать…» проговорил Мика, открывая дверь в палату.
— Вань, классный прикид!
И все заново покатились от хохота.
— А поесть дадите?
— Конечно, дадим. Я сейчас все подам.
Первым делом Маша помыла руки себе и Ване. Установила складной столик и переставила вазу с цветами на подоконник. Протерла спиртовой салфеткой поверхность столиков и как-то быстро и незаметно накрыла на стол.
Теплые котлетки с пюре от Веры Арсеньевны, мясной пирог и легкий овощной салат от Сашиной жены. И на десерт кекс с чаем.
Потом Маша вдруг вспомнила про чудесные эклеры, которые днем привез из кафе Денис от шеф-повара Вика.
На Мику неожиданно напал смех. Они с Сашкой и Машей сидели за столом. А Иван восседал за персональным столиком в своей кровати. И Мика, давясь от смеха, спел с хрипотцой в голосе, глядя на Ивана:
Сижу на нарах, как король на именинах, И пайку «чёрного» мечтаю получить. «Сидю-глядю» в окно, теперь мне всё равно, Решил я факел своей жизни потушить.
— Мика, я тебя когда-нибудь придушу, — сквозь слезы от смеха с трудом выговорил Иван.
— Маш, давай я тебе с посудой помогу, пока меня не придушили, — вызвался Мика. Жаль, что я тебя раньше не встретил.
— Отдыхай. Ты и так набегался сегодня. Я справлюсь. Хотя… Погоди. Прости, что спрашиваю тебя, но мне важно это знать.
— Я слушаю тебя, Маша.
— Ты помнишь, какое лечение назначал Федор Андреевич, когда лечил тебя?
— Отлично помню. Такое не забывается. Прежде всего, это был комплекс упражнений. Я их прекрасно помню и могу Ивану их показать. Я делал их, превозмогая боль, три раза в день. Потом привезли уколы. Укол делался один раз в неделю. Но от него я выл волком, так было больно. Но на пятой неделе я вдруг почувствовал, что боли нет и я, держась за костыли, сумел подняться на ноги. Просто несколько секунд постоял. Но это была победа. Сделать шаг у меня получилось только два месяца спустя. А еще через месяц я пошел. Это было под бой курантов. Никогда меня столько не целовали и не тискали. Это было счастье.
— Маша, если Иван захочет, я буду рад
показать ему все, через что я прошел. Могу даже заниматься с ним.
— Спасибо! Я очень благодарна тебе. А с тобой, Мика, мы сталкивались дважды. Но ты даже не удостоил меня взглядом.
Первый раз это было примерно за год до нашей встречи с Ваней. Ты с двумя девицами с трудом втиснулся в вагон метро. Твои девушки явно были навеселе. Вели себя вызывающе. Ты же был занят какими-то своими мыслями и не обращал на меня никакого внимания. Ты что-то быстро писал в маленьком блокнотике.
Когда освободилось место, ты впихнул на него девиц. И продолжил писать. Хотя я стояла с Миром рядом с тобой.
Во второй раз мы столкнулись с тобой в очереди за билетами на концерт Евгения Кисина. Ты стоял за мной, но кассир увидела тебя и передала тебе три последних билета, которые для тебя оставили в кассе. И мне ничего не досталось. Но и твои друзья не пришли. И я тогда позлорадствовала. Показала тебе язык и убежала, — рассмеялась Маша.
— Маша, неужели это была ты?! Я ведь тогда побежал за тобой, чтобы пригласить тебя, а ты вскочила в троллейбус. Я же остался, что называется, с носом…
— О чем это вы там шепчетесь, — спросил Саша.
— Да вот вспомнили один эпизод. Оказывается, мы однажды стояли в очереди за билетами на Кисина. Я-то их заказал заранее и мне их выдали. А вот этой девушке, кивнул он на Машу, билета не досталось. И она готова была испепелить меня взглядом. Мои друзья опоздали. И я побежал за ней, чтобы пригласить на концерт. Но она успела вскочить в отходящий троллейбус, показала мне язык и уехала.
Ну, здравствуй, аптекарь!
— И
