далось с большим трудом. Сердце билось так, будто вот-вот выскочит из груди, колени подкашивались, но Трэвис крепко держал её, и если бы она вдруг решила упасть — не позволил.
* * *
Лора не до конца понимает, как они оказались в спальне. Путь по коридору и подъем по лестнице скомкались воедино, отошли на второй план, уступая место ощущениям, накрывающим с головой. Горячие губы, сухие ладони, нагло изучающие изгибы её тела, жадные поцелуи, от которых внутри всё горит. Мысли мутные, едва различимые. Плевать уже, что происходило в прошлом и произойдёт в будущем, сейчас весь мир сошелся на Трэвисе и его трепетно-нежных прикосновениях.
— Вообще-то, это моя рубашка, — Трэвис цепляет пальцами верхнюю пуговицу и одним лёгким движением расстегивает её, не отрываясь от губ Лоры. Та в свою очередь тянется на носочках, изучает кончиками пальцев его затылок, не обращая внимания на то, как бессовестно её раздевают. Когда верхние пуговицы оказываются расстегнутыми, шериф опускается к её шее, оставляет на нежной коже влажные поцелуи. Лора извивается в его руках, тянет шею, подставляя её под ласковые губы.
В этом танце он умело ведёт, и Лора не может это не признать. Ей остаётся только подстраиваться под его ритм, что делать не так уж и сложно — она чувствует его тело на уровне, выходящем за пределы понимания, будто читает мысли и может предугадать каждое его движение. Такого никогда прежде не было — ни с Максом, ни с другими партнёрами. Ни с кем из них не было такого понимания, а с Трэвисом дополняют друг друга, будто были созданы для этого.
Он отстраняется от её шеи, выпрямляется во весь рост. Лора как завороженная смотрит на его часто вздымающуюся грудную клетку, думая, как было бы неплохо сорвать с неё рубашку, однако Трэвис не даёт этой мысли развиться. С удивительной лёгкостью подхватывает девушку на руки, переносит её на рядом стоящую кровать. Лора не успевает опомниться, как оказывается в горизонтальном положении, и снова принимает на себя град поцелуев. Но теперь Трэвис не сдерживается: окончательно разобравшись с пуговицами рубашки, он получает к телу полный доступ. Касается губами выпирающих ключиц, ласкает худые плечи, опускается к животу и проводит кончиком носа в районе солнечного сплетения.
— Ещё кое-что, — Трэвис внезапно отстраняется и исчезает. Лора не следит, куда именно, она пользуется возможностью отдышаться. Возвращается шериф с чем-то звенящим, просит вытянуть руки. Лора, не задумываясь, тут же выполняет. Запястий касается острый холод металла. Трэвис пристёгивает её к изголовью кровати, а потом наклоняется и целует долго и самозабвенно, до пульсирующих губ. Она хочет обнять его за шею, притянуть к себе ещё ближе, но наручники врезаются в кисти, не давая исполнить желаемое.
Лора чувствует, насколько сильно промокло её бельё от этих манипуляций, и ей на мгновение становится стыдно за свою черезмерную чувствительность к обычным касаниям и поцелуям, но мысли об этом отходят на второй план, стоит только Трэвису обеими руками сжать грудь. Его пальцы обводят твердые соски по ореолу, доставляя очередную волну удовольствия, и всё её существо концентрируется только на этом.
Трэвис Хэккет знает, что делает и делает это специально медленно, тянет, чтобы сильнее раззадорить.
Сухие ладони по-хозяйски обводят изгибы тела, которое будто бьёт током от каждого касания. Лора не сопротивляется, когда её ноги раздвигают, в очередной раз вздрагивает, чувствуя, как Трэвис проводит пальцами между бёдер. Он останавливается на самой чувствительной точке и массирует её нарочито медленно, дразня. Лора под ним выгибается, хватает ртом воздух и по инерции сводит колени, но врезается ими в тело шерифа и, не раздумывая, обхватывает его ногами.
Трэвис продолжает дразнить мимолётными касаниями, массирует пальцами с разной интенсивностью, но всё никак не снимает бельё.
— Сними эти чертовы трусы или я сделаю это сама, — грозится, не выдерживая Лора, когда он, слегка надавливая, раздвигает половые губы пальцем и проводит по клитору сквозь ткань.
Трэвис прикидывается дурачком. Он делает вид, что не услышал просьбу, только снова опускается с поцелуями. Опаляет горячим дыханием грудь, ловит губами сосок и обводит его языком, не убирая при этом руки от промежности. Лора, постанывая, начинает сама тереться о его пальцы, но шериф, заметив это, тут же убирает руку и отстраняется от её груди.
Он выпрямляется между её ног и, подкинув брови, смотрит на результат своих издевательств — мокрое пятно на белье. Это заставляет Лору утонуть в волне смущения и залиться краской.
— Ладно, мэм… Как скажите… — судя по паузам, он начинает терять самообладание и с трудом подбирает слова. Лора облегчённо вздыхает, чувствуя, как резинка тянется, и бельё сползает вниз по ногам.
Она дышит громко и часто, когда Трэвис целует внутреннюю часть бедра, пока его черные в глаза безотрывно смотрят на неё. Сейчас шериф совершенно не выглядит на свой возраст — темнота разглаживает морщины, движения кажутся ловкими и отточенными, даже в какой-то степени грациозными. Он словно помолодел лет на двадцать, стоило ему оказаться в темноте спальни.
Лора перестаёт дышать, ощутив, как его язык мажет по промежности. Кончик обводит складки нежно, изучает, как бы невзначай задевает клитор, но тут же уходит в сторону, стоит только Лоре вздрогнуть. Она шире раздвигает ноги, двигает тазом навстречу, пока язык то лижет часто-часто, то почти ввинчивается внутрь.
Трэвис задаёт какой-то вопрос, но она не реагирует. Понимая, к чему идёт дело, он отстраняется, чтобы освободить её от наручников и тут же принимается целовать покрасневшие запястья.
— Трэвис… — Лора зовёт его тихо, а у самой сердце разрывается видеть его таким. Ей кажется, что всё происходящее невзаправду, что это просто сон.
Он обводит поцелуями выпирающие косточки, ловит её взгляд и произносит серьезно:
— А теперь будешь сама меня направлять, ладно? Не так, как решу я, а так, как хочется тебе.
Лора с трудом понимает, что от неё требуется, но всё равно согласно кивает. Она следит за тем, как шериф снова садится между её ног, а потом неуверенно тянет руку вниз, утыкается ладонью в чужой лоб, чувствует под пальцами мягкие волосы. Шериф по-кошачьи трётся о ладонь лбом, перемещает её на макушку. Когда Лора слабо надавливает на его голову, Трэвис поощряющее целует внутреннюю сторону бедра.
— Руководи, — напоминает он.
— Ладно, — Лора шевелит сухими губами и хмурит брови, пытаясь собрать мысли воедино и выстроить хотя бы простое предложение.
Трэвис терпеливо ждёт, не отрывая от неё черных глаз, что мешает Лоре концентрироваться. Всё же взяв себя в руки, она просит открыть рот. Шериф
