вверх, — и не на такое способны.
Но девушка сидела не шевелясь. Тогда он поднялся со своей скамьи и, схватив её стальной хваткой, заставил подняться на ноги. Повернул девушку лицом к верёвочной лестницы:
— Поднимайся, — грубо повторил он. Деваться было некуда. Пришлось подчиниться.
На борту их обступила толпа. Девушка оглядела окружающих. Персонажи были вполне колоритные — хоть сейчас на съёмочную площадку для участия в создании фильма про корсаров. Им и грим не понадобиться.
Они нагло ухмылялись, что-то кричали и отпускали по её адресу сальные шуточки. Эля слышала шум, который они производили, но смысл произносимых ими слов до неё не доходил. А Эля продолжала их внимательно разглядывать: действительно абсолютно разбойничий вид — как с маскарада. Они были одеты так, как люди уже давно не одевались … разве что для участия в съёмках исторических, приключенческих фильмах.
Одновременно с этим у неё в голове как назойливая муха вертелся вопрос: откуда на реке взялся корабль? Ведь у него слишком глубокая осадка. Плыви такой корабль по реке — обязательно бы перевернулся. Здесь подходят только плоскодонки. И как с берега не была видно такая громада? И почему так тихо и снасти не скрипят? Почему палуба недвижима — как будто на твёрдой земле?
Разглядывая обступившую толпу Эля ощутила, что в их облике есть нечто не человеческое. Но что именно не так девушка никак не могла уловить. Вроде всё как у всех: уши, глаза, брови и носы … глаза? Глаза! Вот что не так! У них не человеческие глаза. Эля ощутила что когда её блуждающий взгляд вдруг встречался со взглядом кого-нибудь из «пиратов», у неё появлялось ощущение что она заглядывала в бездну.
И посреди этой пёстрой толпы, сверкавшей золотыми зубами, стоял «сморчок». Именно так Эля мысленно назвал персонажа в огромной, широкополой, но потерявшей всякий товарный вид, чёрной, шляпе. Сей головной убор был надет на ещё один — полосатую, засаленную косынку и в синем кафтане с серебряными позументами, ниже были коричневые заношенные брюки до колен, новые, сверкавшие белизной чулки и стоптанные туфли на каблуках с золотыми пряжками — весь Сморчок представлял из себя смесь роскоши и убогости. «Прямо как обстановка в том доме» — медленно подумала Эля, разглядывая его.
— Что ж, молодая леди, со временем я научу Вас учтивости. А пока позвольте показать Вам выделенные для Вас апартаменты, — с этими словами Сморчок взял Элю под локоть и повёл по палубе, доски которой ходили ходуном. При этом он так сжал её руку, что Эля невольно выпрямилась и её спина стала прямее линейки, а дыхание участилось. Она сжала челюсти до зубной боли, стараясь не закричать и не заплакать от боли. Казалось, сожми он руку ещё сильнее — и кость будет раздробленна.
— Пусти, сама пойду, — тихо шипела девушка. Но хватка нище-богатого «капитана» была так сильна, что вырвать руку не было никакой возможности.
Но, несмотря на сильную боль в голове крутилась мысль: «Доски палубы шатаются». Проведя девушку вниз по лестнице, Сморчок подтащил её к двери, которая открылась, втолкнул её внутрь и захлопнул её за спиной девушки с громким стуком. Потом послышался звук задвигаемого засова.
Эля, по инерции, пробежала несколько шагов по каюте и упёрлась руками о стол — это помогло ей затормозить.
«Паук», — подумала девушка. По накрытому белоснежной скатертью столу между алюминиевыми вилками, ржавыми столовыми ножами, хрустальными бокалами и фаянсовыми тарелками полз огромный, лохманогий чёрный паук. Малюсенькие глазёнки паука злобно сверкали. «Откуда такой взялся в этих широтах?» — удивлённо подумала Эля выпрямившись и поглаживая болевшую руку, — «Ведь такие ж водятся на югах?». Таких пауков Эля видела по телевизору в телевизионном фильме о дикой природе. По телевизору такие пауки казались мельче, этот был просто исполином. Отойдя от стола, Эля приподняла рукав и осмотрела руку. Она чуть не вскрикнула от изумления: она была чуть ли не чёрная в том месте, где «капитан» схватил её. Чувствуя боль, она, конечно же, ожидала увидеть синяк, но цвет его стал для неё неожиданностью. «Сколько же он сходить будет?» — сокрушённо подумала девушка. В её молодые годы в голове не укладывалась мысль, что будущего у неё может не оказаться.
Оставшись одна, Эля дала волю слезам — так было легче переносить боль. Девушка подошла к окну, глядя на густой, цвета молока туман она думала: «Только не показывать страх. Если он поймёт, что мне страшно — я пропала. Впрочем, хамить ему тоже не стоит. Господи, помоги мне грешной. Помоги мне выбраться. Защити от этих «повёрнутых» на карнавальных костюмах персонажей. Пожалуйста, Господи, если ты есть — помоги. Пока я не увидела в жизни счастья, не дай мне увидеть несчастье».
Подавшись вперёд, Эля сквозь стекло взглянула вниз. Внизу тоже был туман, было настолько высоко, что и воды не было видно. Вдруг откуда-то сбоку раздался приглушённый вскрик. От неожиданности девушка выпрямилась. Она прислушалась, но вскрик не повторился. Как-то внезапно стало холодно и по коже «забегали» иголочки. Чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, Эля стала растирать свои руки, но оно не проходило.
«Откуда взялся такой густой туман летом?»— удивлённо подумала она, за свои 16 лет, Эля не видела это природное явление именно летом, и весной и осенью — сколько хочешь, даже зимой бывали ледяные туманы, но чтобы летом! Да ещё и в такое жаркое лето как это?… От размышлений её отвлёк лёгкий звон из-за спины. Девушка оглянулась: по накрытому столу лазила огромная крыса, то одной, то другой лапой, а то и толстым хвостом она задевала то тарелку, то столовый прибор — из-за этого и появлялся звон.
«Гадкая тварь» — подумала девушка и вернулась к своим молитвам, на время забыв о хвостатой твари. Вообще она знала многие молитвы наизусть, но в данный момент не смогла вспомнить ни одной — и стала молиться своими словами, прося Бога помиловать. А между тем становилось всё холоднее и холоднее.
За спиной заскрипела дверь. Эля повернулась лицом к двери и спиной к иллюминатору. В каюту протиснулась сначала огромная шляпа, а потом её обладатель. Увидел «капитана» Эля не смогла справиться с изумлением. Тот, улыбаясь, наслаждался её реакцией. А удивляться было чему: «капитан» выглядел моложе и объёмнее. Его потемневшие впалые щёки стали чуть выпуклее и даже порозовели, морщины стали не столь глубоки и из глубоких рытвин превратились в мелкую сеточку. А одежда, при первой встрече висевшая как с чужого плеча теперь прекрасно сидела. Казалось,
