что мне нужно.
Док некоторое время просто смотрел на меня, словно пытаясь прочесть, что у меня на уме, но я запер свой разум, как сейф. Он туда не попадёт. Я казался искренним, испытывал лишь боль и смятение, горе и утрату.
Док покачал головой, потом просто вздохнул.
— Ты уверен, Томми? Ты уверен, что это то, чего ты хочешь?
Я молча кивнул.
— Больше всего на свете.
Бедный Док. Он всегда был таким гребаным дураком. Всегда за главного. Всегда разруливал всё в одиночку. В этот момент мне стало почти жаль его.
— Ладно, Томми. Если это то, чего ты хочешь. Можешь идти.
— Спасибо, Док. Это очень много значит для меня.
Он улыбнулся и похлопал меня по руке, как любимый дядюшка, и я вышел из его кабинета. В коридоре я начал ухмыляться. Никто из них этого не знал, но я был готов обрушить ад на каждого из них.
12
В ту ночь, ровно через час после наступления темноты, шестеро отправилось в путь.
Их сопровождали Сонни, Конрой, Эйб и я. Мы все были вооружены помповыми ружьями и 9-миллиметровыми пистолетами. За спиной у Эйба висел армейский огнемет, который он стащил из оружейной. Мы были готовы защищаться, если понадобится, но до этого не дойдёт. Лотерея так не работает. Мы были, так сказать, мясниками, а вы же не будете убивать официанта, принёсшего вам ужин.
Эйб и Сонни шли впереди по направлению к полям смерти, Конрой и я — сзади, избранные — между нами. Мария, конечно, была среди них. Миссис Пирсон, молодая женщина по имени Сильвия, чей муж остался в убежище. Трое мужчин — Джонсон, Хилл и Кисон. У всех был один и тот же мертвый взгляд, полный маниакального отчаяния, и заглянуть в него означало познать глубины ада и как там горячо.
Я не был так наивен.
Я знал, что Док не доверял мне как остальным сопровождающим. Вот, почему Конрой шёл позади меня. Если бы я причинил неприятности, я бы не вернулся.
Поле смерти — как и следует из названия просто поле. Ничего, кроме травы и нескольких деревянных шестов, воткнутых в землю. Я не знаю, как они использовались в старые добрые времена метеостанции, но теперь их использовали для очень тёмных намерений. Когда мы ступили в траву, начал подниматься призрак Луны. И как только это произошло, откуда-то из окружавших нас холмов донесся грохот, ритмичный стук. Это был резкий, нестройный звук, который эхом отдавался внутри моей головы. Звучало как барабаны вуду из старых фильмов, но гораздо более примитивно.
— Это еще что за чертовщина? — спросил я.
— Червивые, — сказал Сонни. — Сегодня та самая ночь, и они это знают. Они начинают волноваться. Они празднуют и бьют в барабаны.
Конечно же это были не барабаны. Зомби колотили по мусорным бакам и 25-галлонным бочонкам, ящикам и по всему, что попадалось под руку. От одного этого звука у меня внутри все поползло вверх по горлу.
— Неужели это никогда не прекратится? — сказал я.
— Конечно… позже, — сказал он мне. — Продолжай идти.
Через десять минут мы уже были на поле смерти. Тени удлинились, и нам пришлось воспользоваться фонариками, чтобы сделать то, что нужно было сделать. Шесты стояли на вершине невысокого холма, расколотые и потрескавшиеся, наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Их было восемь, но нам нужны были только шесть. Я никак не мог отделаться от мысли, что это что-то вроде языческого жертвенника или священной рощи друидов для тайных жертвоприношений первобытным голодным богам. Может быть, так оно и было.
Когда мы подвели туда избранных, миссис Пирсон упала на землю и начала плакать и причитать, умоляя сохранить ей жизнь.
— Все, что угодно, — умоляла она.
Она даст нам все, что угодно, лишь бы мы пощадили ее. Сонни попытался объяснить ей, что не нас нужно упрашивать, а зомби. Я никогда в жизни не видел ничего более жалкого, чем эта несчастная женщина, стоящая на четвереньках в бледном лунном свете.
— Закуйте их в цепи, — сказал Конрой.
Я приковал Джонсона, как прилежного маленького солдатика, и это, казалось, немного расслабило Конроя. Остальные в этот последний момент начали сопротивляться, и Эйб, Сонни и Конрой были заняты тем, что пытались заковать их в цепи. Я подвел Марию к самому дальнему столбу, пока остальные дрались и кричали.
— Закуй её в цепи! — Конрой окликнул меня через плечо. — Какого хрена ты ждёшь?
Мария смотрела на меня с такой безмятежностью, что у меня на глазах выступили слезы. Она не сопротивлялась. Она ждала, что я, парень, который любил ее, убью ее. Потому что именно это я и делал. Она возомнила себя христианской мученицей, как некоторые глупцы, которые умирают ради всеобщего блага. Но вот чего она не поняла, так это того, что ее Бог умер вместе с цивилизацией.
— Цепь порвалась, — сказал я.
— Черт возьми, — сказал Эйб.
Мария посмотрела на меня, покачала головой, но я встряхнул её.
— Ты никуда не пойдешь, — сказала я ей, как будто это было всерьез.
Сонни направился ко мне, убедившись что Кисон не сдвинется с места. Все, что я мог слышать, были эти импровизированные барабаны, стучащие в отдалении, и грохот цепей, как что-то из средневекового подземелья. Конрой и Эйб все еще были чертовски заняты Сильвией и Хиллом, которые отбивались как могли, а миссис Пирсон обмякла, как тряпка.
Я слышал, как ботинки Сонни хрустят по летней сухой траве. Наступила ночь, и всё виднелось невероятно чётко и ясно, луна сияла как мутный глаз трупа, окутывая все вокруг тусклым фосфоресцирующим светом. Я слышал стрекотание сверчков, крики ночных птиц в небе. Это была сюрреалистическая сцена. В горле у меня пересохло, глаза широко раскрылись, по венам пробежал электрический ток. Я почувствовал, как во мне поднимается что-то темное, древнее и невероятно уверенное в себе. Оно заполняло мой мозг тенями, затмевало такие вещи, как разум и мораль.
— В чем дело? — хотел знать Сонни.
— В тебе, — сказал я, выхватил свой 9-миллиметровый пистолет и направил ему прямо в лоб.
Его глаза выкатились из орбит, суровые и безумные. Я нажал на спусковой крючок и выпустил в него три пули. Он дернулся назад, как будто его пнули, и упал в траву, кровь, которая была почти черной, пузырилась из-под его лица.
— Томми! — Мария закричала, но я сбил ее с ног.
Конрой вскинул ружье, я упал на землю и выпустил пару шальных пуль, которые не были такими уж шальными, потому что одна из них раздробила
