в желудке все скручивается. Я быстро отворачиваюсь.
Всадница слева от короля – та, кого он назвал Хэйл. Я не могу ее как следует прочувствовать, ведь позади нее едет мой брат, и его тревога настолько сильна, что мешает почувствовать другие эмоции. Тем не менее, даже прорвавшись сквозь бурю переживаний Теодра, ловлю отзвук чего-то сильного, исходящего от нее. Тревоги, если я не ошибаюсь.
– Вам удобно, принцесса? – Услышав голос Короля, я вздрагиваю. От его дыхания на моей шее по спине бегут мурашки, но мне быстро удается вернуть себе самообладание.
– Фэрейн, – говорю я. – Прошу вас, зовите меня Фэрейн.
Несколько мгновений он ничего не говорит, а затем:
– И вы позволите мне подобную фамильярность?
Я морщусь… Как я могла забыть? Фейри считают имена драгоценными и опасными. Доверить свое имя фейри может быть смертельной ошибкой. Но я же не могу теперь взять свои слова обратно, не так ли?
– Да, пожалуйста, – я надеюсь, что мой голос не выдает внутреннего напряжения. – Последние два года я жила вдали от двора и немного отвыкла от титулов.
– В таком случае вы должны звать меня Фор.
– Боюсь, я не смогу.
– А почему бы и нет? Если вы желаете, чтобы я звал вас по имени, будет справедливо, если вы окажете мне такую же любезность.
– Но мой… мой отец был бы недоволен.
– Вашего отца здесь нет.
Что ж, с этим сложно поспорить. Однако с каждым движением могучего зверя подо мной я чувствую, как приближаюсь к замку Белдрот. Скоро я вновь предстану перед строгим и разочарованным взором моего отца, и, если честно, я сомневаюсь, что готова к этому.
Поспешно меняю тему:
– А как насчет ваших приближенных? Как бы они отнеслись к подобной фривольности?
– О, они были бы шокированы, потрясены до глубины души, – сразу отвечает он. – А это будет то еще зрелище, так что вы просто обязаны мне уступить.
Мне не удается сдержать тихий смешок.
– Хорошо, – говорю я спокойно, пытаясь вернуть себе самообладание вместе с утраченным достоинством, а затем, для пущей убедительности, добавляю: – Фор.
Это странное имя, такое грубое и отрывистое. Оно, кажется, совсем ему не подходит.
Мы вновь замолкаем. На самом деле довольно странно, что мне сейчас так хорошо. После нападения на карету, всей той смерти, что окружала меня, всего страха и ужаса, мой разум должен быть разрушен. Такой поток чувств обычно выводит меня из строя на несколько дней. Но сейчас все, кажется, в порядке: голова ясная, боли нет. Это странно и невероятно. Мне хочется держаться за это чувство.
Король Теней останавливает своего зверя. Мы добрались до скалистого мыса, с которого открывается вид на долину внизу. Вдалеке, едва различимые в лунном свете, возвышаются высокие башни Белдрота.
Мое сердце сжимается при виде этого зрелища. Не могу сказать наверняка, испытываю ли я страх, тоску по родным местам или какое-то странное сочетание того и другого. Хоть я и скучала все это время по сестрам, дом всегда был для меня местом боли. Жизнь в монастыре Норналы, конечно, была одинока и скучна, но там я наслаждалась относительным покоем по сравнению с суматохой, что извечно царит во дворце моего отца.
– Это и есть наш пункт назначения? – спрашивает Фор.
– Да.
– Занятно.
Я поворачиваюсь, пытаясь разглядеть его лицо. Он кажется задумчивым, возможно даже немного растерянным.
Вдруг его взгляд встречается с моим.
– Это мое первое путешествие в мир людей, – говорит он. – Мне кажется очень странным строить крепость под открытым небом. На мой взгляд, она выглядит опасно незащищенной. Скажите, принцесса, чего мне следует ожидать, когда мы прибудем во дворец?
Я колеблюсь. К ответу на подобный вопрос следует подходить с максимальной осторожностью.
– Я полагаю, это зависит от обстоятельств. А чего ожидаете вы?
Я чувствую исходящую от него неуверенность.
– Ваш отец обещал мне пир и дружбу. Его послания были довольно… эмоциональными. Мы оба заявили о наших надеждах на установление прочного союза и крепкой дружбы между народами Мифанара и Гаварии на поколения вперед.
Брак. Под «союзом» он подразумевает в первую очередь брак. Даже если это слово не было произнесено вслух, и так понятно, что Фор говорит именно об этом.
– Что ж, – продолжаю я, решив отвечать прямо, – раз мой отец обещал, значит, должно быть много еды, выпивки и развлечений. Именно так он принимал потенциальных женихов раньше.
– Неужели? – его тон слегка меняется. – Насколько мне известно, у короля Ларонгара три дочери. Он выдал замуж кого-нибудь из ваших сестер?
– Пока нет.
Фор на мгновение замолкает, а затем направляет своего скакуна вниз по горному склону, и вся наша компания вслед за ним начинает спуск. Затем он вновь обращается ко мне:
– Какое положение вы занимаете в семье? Ваш брат является старшим ребенком, я прав?
Его интерес приводит в замешательство. За время этой поездки он уже успел задать мне больше личных вопросов, чем принц Орсан за весь месяц ухаживания. Одна часть меня недоумевает, стоит ли мне проявить больше скрытности и осторожности. Другая же не может не наслаждаться вниманием. Но я должна помнить: он стратег и хочет подготовиться, прежде чем вступать в переговоры с моим отцом. Только и всего.
Так почему же от него исходит столько… тепла?
– Я родилась второй, и у меня также есть две младших сестры, Ильсевель и Аура.
– В самом деле? – Фор снова замолкает, погружаясь в раздумья. Хоть мой божественный дар и не позволяет мне читать чужие мысли, я почти чувствую, как к нему приходит осознание, что именно меня отец неудачно пытался выдать замуж в прошлом. Сейчас Фор, вероятно, задается вопросом, что же со мной не так, раз помолвка была разорвана.
Я с трудом сглатываю и быстро пытаюсь увести его подальше от подобных размышлений:
– Вам предстоит большое удовольствие познакомиться с моей сестрой Ильсевель.
– В самом деле? И почему же?
– Ее многие считают самой красивой женщиной во всей Гаварии. К этому достоинству она добавляет множество иных: у нее есть талант и к танцам, и к верховой езде, и к охоте, и к рукоделию. Ее ум острее, чем у всех придворных дам, и ей нет равных как в чувстве юмора, так и в обаянии.
– Ты, кажется, очень гордишься своей сестрой.
– Верно. В моем сердце она занимает особое место.
– Я уверен, это высокая похвала.
– Самая высокая, что я могу дать. – Я опускаю взгляд на свои руки, на пряди черной гривы, в которые впились мои пальцы. – И, конечно, нужно учитывать ее божественный дар.
– Божественный дар?
– Именно. Разве
