— Посмотрим…
Какая же дичь была написана в том журнале! Да еще и в таком объеме. Пятьдесят листов, не меньше. И так каждую неделю! И не жаль им деревьев.
Пролистав страниц тридцать, я наконец-то нашел кое-что интересное. Статья гласила:
«РАЗРЫВЫ В ПРОСТРАНСТВЕ: ТАЙНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ ИМПЕРСКИХ МАГОВ ИЛИ ВТОРЖЕНИЕ ИЗ ИНОГО МИРА? ПОЛНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ…»
Глава 4
«РАЗРЫВЫ В ПРОСТРАНСТВЕ: ТАЙНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ ИМПЕРСКИХ МАГОВ ИЛИ ВТОРЖЕНИЕ ИЗ ИНОГО МИРА? ПОЛНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ…»
Какой интригующий заголовок. Я сотворил небольшой светящийся шарик для освещения и принялся читать статью. Большая, на два разворота, с фотографиями. Правда, картинки были скверного качества и почти не давали информации.
«Вот уже пятнадцать лет от нас скрывают правду об аномальных явлениях, происходящих в Северо-Западной части нашей империи. Наш корреспондент в своем масштабном авторском расследовании проанализировал все известные данные, опросил очевидцев и составил карту аномальных явлений…»
Судя по описанию, автор статьи изучал именно Искажения. Слишком уж характерные признаки: неожиданное изменение погоды, непривычные для местности физические явления, свидетельства очевидцев сомнительной репутации о странных существах. И полное молчание официальных СМИ. Кому-то сверху очень не хотелось, чтобы среди населения началась паника.
Я вспомнил слова Рюмина. Вот в чем может заключаться истинная задача Специального корпуса — в работе с этими явлениями.
— Что ж, они пошли верным путем, решив набрать команду магов с большим Потенциалом. С рангом ниже Сапфирового в такой заварушке делать нечего…
Вот только чинуши наверняка плохо представляли, с чем имели дело. В моем родном мире прошла добрая сотня лет, прежде чем мы научились эффективно взаимодействовать с аномалиями.
— Ваша светлость! — окликнул меня Василий с пирса. — Темнеет! Вам бы вернуться поскорее…
— Да, спасибо.
Я сунул журнал в пластиковый пакет и завел мотор. Моя скорлупка аккуратно миновала пришвартованные суда и вышла в акваторию. На противоположном берегу поблескивал сигнальный маяк, который мы поставили на территории своих владений. Теперь главное — не отклоняться от фарватера, а то залив и правда мелкий. Но моя семья и об этом позаботилась: путь освещали буйки-фонарики.
Что ж, зацепка есть. Теперь я знал, у кого можно разведать больше информации об аномалиях. Некий О. Костенко — автор той самой статьи. Наверняка у него найдется еще что-нибудь интересное, что не вошло в журнал. Что ж, пусть господин Костенко ждет гостей в ближайшее время.
Но сперва мне следовало уладить еще одно дело.
* * *
— Ваша светлость! Иоанн Карлович, Виктор Иоаннович! Как славно, что вы успели к обеду!
Я молча ждал на крыльце, пока слуги приветствовали приехавших из Гельсингфорса отца и брата и помогали разгружать багаж. Мужчины отправились в Выборг первым утренним поездом, и, судя по количеству вещей, планировали задержаться в поместье.
Рядом со мной по струнке вытянулась Аграфена. Помощница матери, хотя и выглядела роскошно в парадной форме, была мрачнее тучи.
— В чем дело, Фень? — тихо спросил я. — На тебе лица нет.
— В вашей матушке, господин. Она воспринимает происходящее слишком близко к сердцу и убеждена, что указ Совета регентов погубит семью.
— Трудно обвинять ее в излишнем беспокойстве после всего, что с ней случилось, ты не находишь?
— Я нахожу, что должна заботиться о благополучии моей госпожи и ее близких, — отрезала Аграфена, но я простил ей эту грубость.
Феня была железной девой. Весьма посредственная колдунья, но отличный боец. Молчаливая, немного замкнутая, с добрым сердцем и собачьей преданностью. Родись она мужчиной — в любом корпусе с руками бы оторвали.
Когда нас отправили в ссылку под Выборг, матушка сама начала отбирать прислугу из местных. Аграфену она спасла из нищей дворянской семьи. Договорилась с кредиторами, сыновей пристроила в военное училище, а дочь взяла к себе на воспитание. Все эти пятнадцать лет Аграфена доказывала свою благодарность верностью.
Жаль, что со временем придется с ней расстаться. Феня давно превратилась из гадкого утенка в настоящего лебедя. Стройная, тонкая, с пронзительными серыми глазами на строгом бледном лице. Воплощение холодной северной красоты. Наверняка скоро найдется достойный ухажер, а, зная мою матушку, мешать счастью молодых она не станет. Еще и благословит, да приданым обеспечит.
Я покосился на помощницу:
— А может дело не только в беспокойстве светлейшей княгини? Ты на себя не похожа. Что стряслось на самом деле?
Феня обернулась ко мне и натянула любезнейшую из улыбок.
— Все в порядке, ваша светлость. Вам показалось. А вот и ваш отец.
Ни черта мне не показалось. Что-то пугало девушку, но она не осмелилась мне об этом сказать.
— Алексей!
Пришлось отвлечься, чтобы по всей форме поприветствовать главу семьи. Иоанн Карлович, светлейший князь Николаев, направился ко мне, и я шагнул ему навстречу. Роста мы с ним были примерно одинакового, а вот внешне здорово отличались.
Старший сын, Виктор, внешностью пошел в отца и весь род Николаевых — темноволосых, чуть смуглых, с темными глазами и легкой склонностью к полноте. А вот мы с Таней унаследовали гены Романовых и куда больше походили на мать: светловолосые и светлокожие, тонкокостные, жилистые, с более благородными чертами лица.
Даже в поединках со мной Виктор всегда пытался брать силой, а я — ловкостью и скоростью. И я неизменно побеждал.
— Давненько у вас тут дождя не было, все дороги в пыли, — сказал отец, отряхнув костюм. — Здравствуй, Леша. Всего несколько месяцев не виделись, а ты еще больше окреп.
— Здравствуйте, ваша светлость. Стараемся. Тренируемся с Таней каждый день. Как Гельсингфорс?
— Стоит, что же ему сделается… Финский парламент опять пытается провести поправки в императорские указы. Ничего интересного. Как мать и Татьяна?
— Взбудоражены новостями, но в добром здравии.
— Отлично, — кивнул светлейший князь. — Идем же в дом. Признаюсь, я ужасно проголодался и не прочь освежиться с дороги. Обо всем поговорим после обеда.
Я уступил дорогу
