– на пол приземлились разрубленные по полам тушки. Идите к нам, твари. Ближе. Ням-ням, завтрак туриста номер два и три.
Контроль возвращается постепенно, а я смотрю на дело рук своих. Может, конечно, и наших общих с этим самым Попутчиком, но не стоит врать – мне в те мгновения этого хотелось до безумия. Челюсти димортула пережевывают филей одной из химер, а мне остаётся радоваться, что у нас с ним не общая пасть. Иначе меня могло просто вырвать.
Однако голод отступает и чувство единения проходит. Теперь здесь только я один, а Попутчик где-то глубоко внутри и далеко от меня. Хранитель, кого ты мне подсунул? Желание снять этого монстра со своего тела возрастает всё больше. Конечно, это лишь паника, димортул, повинуясь неизвестной программе, явно меня защитил, но не он ли вырывал из моего и так израненного тела куски мяса?
Вспомнив об этом, специально пробую позвать разум живого доспеха. Попутчик вяло демонстрирует внимание. Аккуратно спрашиваю монстра, что с моим телом? Тот не тянет с ответом, посылая мне мысленный образ, а мне от этого становится не по себе. Он серьёзно?
Начнём с самого очевидного – кожа у меня осталось лишь на голове. Димортул давно спал, силы иссякли, потому он и подкрепился мной. Строго по вложенной в него инструкции. Её кто писал, биолог-каннибал? Плюс ему надо было залечить мои смертельные раны. То есть эта тварь сожрала не самые ценные мои части, но зато отчасти залечила повреждения, которые были несовместимы с жизнью. До уровня, когда я точно не сдохну. Твою то...
И теперь мы неразрывно связаны до периода восстановления запаса жизненных сил. Тогда доспех сможет перестать играть роль средства поддержания жизни и окончательно залечит все раны. То есть регенерирует съеденное.
– Зашибись. Нет слов, – произношу вслух. То есть я добровольно засунул себя внутрь монстра и каннибала, меня частично объели, но эта же машина смерти и поддерживает во мне жизнь. И может восстановить мне тело, но для этого ему нужно регулярно и, что самое интересное, очень хорошо кушать. Пока он слегка перекусил. Слегка?
Оглядываю сцену побоища и насчитываю более чем полтора десятка тел. Это ты называешь лёгким перекусом? Что тогда будет, если не получится найти еду?
Ответ меня не радует. Эта тварь будет сосать жизнь из меня. И когда я сдохну, она снова впадет в спячку. Пока не появится новый и более хороший хозяин. Говорит мне это, вернее транслирует эмоции, монстр без капли сожаления.
– Куда я попал?
Вопрос конечно риторический, но ответ я получаю. Сейчас мы конкретно находимся в шпиле перерождения – здании со множеством колыбелей для прибывших странников. А это место вроде арсенала для вестников. Я выгляжу как вестник, потому и смог подключиться к подходящей к моему телу версии димортула.
– Что? Ты меня понимаешь?
Понимает мои слова, но не меня. Предыдущий хозяин не был таким...
– Давай без оскорблений. Считай, что времена меняются. Сам, как мы выйдем, все увидишь. И давно у тебя был хозяин, который тебя хоть так, как я кормил?
Попутчик, как я его теперь зову, замирает, а потом начинает считать. Тут мне становятся известны местные меры времени. Бит равен одному удару сердца, но в моей памяти всплывает другое название – секунда. Сто битов составляли малый цикл, и это эхом отозвалось, как что-то равное почти двум минутам. С каждым названным отрезком времени я вспоминал нечто забытое. И тут копание в памяти почему-то больше не отзывалось вспышками боли. Какая-то очень уж избирательная у меня блокировка воспоминаний.
Тысяча малых циклов, сто тысяч битов, составляли суточный цикл. Или десять стандартных циклов – главная местная мера исчисления времени. Запомним.
Суточный цикл – это примерно на одну шестую больше неких привычных мне суток. Тысяча циклов составляла оборот. Вот, а это почти три каких-то года. Хотя нет, чуть больше. Три и примерно семнадцать сотых года, если я правильно всё перевёл. Мозг в моём новом теле явно очень хорошо и быстро считает.
Стоп, как-то я странно о своём котелке подумал. Хм, я не считаю его вместилищем моего сознания? Видимо да. Интересно, а почему? Будто это знание прошито в моей памяти. Как знание местного языка, который я недавно изучил. Мыслю то явно на другом языке. Не таком рычащем и без массы шипящих звуков.
Тут Попутчик закончил что-то и сказал, что хозяина у него нет примерно двести шестьдесят три оборота. Да он будто сам в шоке, нет?
– Стоп. То есть ты больше семи-восьми сотен лет провел в хранилище? А тебя не очень смущает, что здесь так долго никого не было? Не слишком ли долго ты пролежал на вечном хранении?
Попутчик молчит, но я ощущаю его мысли. И ему... страшно. Не могло пройти столько времени. Что-то произошло. И я, вспомнив провал в стене шпиля, склонен с ним согласиться. Здесь не просто так царит запустение. Это место заброшено уже очень давно. Да что тут произошло?
Глава 4
Что-то мой таинственный Попутчик, обитающий внутри димортула, стал подозрительно тихим. Видимо осознание того факта, что он провёл в хранилище несколько столетий сильно его пошатнуло. Чем-то его реакция напоминает мне поведение Хранителя. Сначала точность машины, когда он упоминал число оборотов, а потом шок как у живого существа.
Следует понимать, что всё местные «механизмы», как я их про себя называю, на самом деле живые создания. И управляет ими вполне обычное и привычное сознание, а не некий «искин» или «нейросеть», как их назвал голос из глубин моего подсознания.
Хоть и нет у меня памяти, но я стараюсь хоть как-то подогнать всё увиденное здесь под своё восприятие. И это ещё раз подтверждает то, что данное место, город и мир мне абсолютно чужие. Отсюда и цель, которую я, чуть подумав, ставлю для себя основной – сбежать из этого места, покинуть его и понять, что со мной произошло.
И эта мысль так отозвалась у меня где-то внутри, что описать сложно. Мне просто хочется покинуть этот дурдом. Если я хочу уцелеть и просто выжить здесь, то мне такая задача максимум подходит. Даже если это несбыточная мечта. Тогда определимся с дальнейшим планом действий.
Говорят, что выход часто там, где и вход. Вот только я не знаю, как именно сюда попал. Умер, судя по всему. Вот только не думаю, что если брошусь через тот провал вниз головой, то
