Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
class="p1">Многие религии считают предутренние часы особенно подходящими для духовных практик. Например, Коран призывает совершать ночные молитвы (Тахаджуд) в два-три часа ночи дома или в мечети. После молитвы верующие обычно возвращаются в свои постели, а затем снова встают для обязательной утренней молитвы Фаджр. Еще в VI веке святой Бенедикт Нурсийский, основатель ордена бенедиктинцев, требовал от своих монахов вставать после полуночи для чтения псалмов. В эпоху Высокого Средневековья католики обычно молились в тихие утренние часы. Эти ранние службы считались особенно эффективными в противостоянии со злыми силами, так как в западном фольклоре предрассветные часы – время колдовства и черной магии. С 1484 по 1750 год около двухсот тысяч западноевропейских женщин были признаны ведьмами и казнены, и уликой против них становилось то, что они находились на улице глубокой ночью без всякой уважительной причины. Впервые «колдовской час» был упомянут в источниках в 1883 году, как правило, он означал время с полуночи до четырех утра. Очевидно, так пытались контролировать передвижения женщин. Однако существует гораздо больше свидетельств того, что эти часы для совершения темных дел использовали мужчины. В 1680 году преподобный Энтони Хорнек с сожалением констатировал, что полночь – это время разбойников и воров, грабежей и убийств. Столетие спустя, в 1775 году, преподобный Джон Клейтон опубликовал свой невеселый «Дружеский совет беднякам» (Friendly Advice to the Poor), в котором предупреждал об «опасности полуночных пирушек».
Для других городских жителей раннее утро было временем начала их трудового дня. Композитор начала XVII века Орландо Гиббонс написал слова для уличной песенки под названием «Крики Лондона». Одинокий рыночный торговец запевает: «Дай вам Бог, господа мои, доброго утра уже после трех часов и дальнейшего ясного дня». Вскоре к нему присоединяется хор голосов, рассказывающих обо всех товарах, выставленных на продажу, а значит, предполагающих, что люди могут их купить. Уже в три часа ночи город был полон жизни.
Если сегментированный сон был так распространен, то почему мы забыли о нем, а упоминания об этом так ограниченны? Возможно, двухфазный сон казался настолько обычным явлением, что ни у кого не возникало потребности это обсуждать. Великие писатели XVII века, такие как Джордж Уитер и Джон Локк, упоминали о нем как о привычной составляющей жизни. Локк писал в 1690 году: «Все люди спят промежутками», не углубляясь в подробности. Кроме того, в конце XVII века увеличилось количество людей, ведших дневники и другие записи, по которым можно составить представление об их режиме сна. Дневники предыдущих периодов куда более редки. Но к этому времени использование искусственного освещения и поздний отход ко сну вошли в моду среди состоятельных людей – и именно они обычно и писали тексты. Один из выводов, таким образом, состоит в том, что сегментированный сон – это явление, характерное для мира без искусственного освещения, появление которого размыло границы дня и ночи.
Могут ли антропологи пролить свет на этот вопрос? Исследования XX века показали, что сегментированный сон – обычное явление для племен чага, тив и бушменов – африканских этнических групп, находящихся на доиндустриальном этапе развития, занимающихся сельским хозяйством и не использующих источники искусственного света{29}. Еще в 1969 году ведущие натуральное хозяйство крестьяне племени тив из Центральной Нигерии использовали понятия «первый сон» и «второй сон» как привычные меры времени. С другой стороны, команда исследователей под руководством Джерома Сигела, профессора психиатрии Центра исследования сна Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изучала три значительно удаленных друг от друга племени охотников-собирателей в Танзании, Намибии и Боливии. В каждом случае исследователи обнаружили мало доказательств сегментированного ночного сна, но обратили внимание на некоторые свидетельства о дневном сне, особенно в летние месяцы. Они также отмечали, что люди спят в среднем около шести часов в сутки – меньше, чем восемь или девять часов, которые часто рекомендуют современные западные доктора. Тем не менее ни у кого из них не было неблагоприятных последствий для здоровья, таких как ожирение, диабет или упадок настроения, которые ученые часто связывают с недостатком сна. По мнению команды Сигела, непрерывный сон продолжительностью около шести часов, по-видимому, отражает «основной паттерн человеческого сна, скорее всего характерный для Homo sapiens в древности»{30}.
Ни одна современная человеческая группа, какой бы изолированной она ни была, не открывает нам портал в прошлое. Ни одна из изученных групп не живет в первозданной доисторической изоляции от индустриального мира. Пионеры антропологии, изучавшие племена, которые никогда не сталкивались с западными людьми или современными технологиями, обошли тему сна стороной, за исключением случайных упоминаний о том, кто с кем спал и когда. Кроме того, они считали сон слишком прозаичным, чтобы обращать на него внимание. Уроженец Польши антрополог Бронислав Малиновский (1884–1942), который долгое время жил среди обитателей Тробрианских островов в юго-западной части Тихого океана, часто отмечал в своих дневниках, что он «пошел спать». Однако он делал это, когда островитяне еще бодрствовали и активно общались – классический пример различных взглядов на сон у многих антропологов и тех, кого они изучали. Хотя Малиновский старательно описывал хижины, в которых они спали, он почти ничего не говорил о спальных местах или практиках сна. Он лишь указал, что сон считается временем опасности, когда возможны вражеские набеги и когда люди особенно уязвимы для колдовства. Другие антропологи прошлого, в том числе Альфред Рэдклифф-Браун (1881–1955), изучавший нильских скотоводов-нуэров, фиксировали аналогичные наблюдения.
В конечном счете каждое общество учит своих детей спать по-своему, поскольку сон – это одновременно биологический и культурный феномен. Кроме того, Homo sapiens отлично адаптируются. Мы всегда по-разному делаем какие-то вещи и не можем считать, что люди во все времена спали одинаково. Хотя двухфазный сон, похоже, был доминирующей моделью, судя по немногочисленным антропологическим исследованиям сна в доиндустриальных обществах, скорее всего, люди могли спать и по-другому. Тем не менее склонность к двухфазному режиму сна может объяснить некоторые из наших сегодняшних проблем со сном.
Индустриализация сна
В современном мире, где обычно все расписано, выросла целая индустрия, призванная помочь нам засыпать и просыпаться по сигналу. Первое современное снотворное появилось в 1903 году. Это был синтетический барбитурат под названием «Веронал». А уже к 1930 году количество барбитуратов, принимаемых ежегодно в Соединенных Штатах, превысило миллиард доз. В 2013 году в отчете Центра по контролю и профилактике заболеваний (CDC) говорилось, что девять миллионов американцев, или 4 % всего взрослого населения страны, используют снотворные препараты, отпускаемые по рецепту. В 2014 году общемировые расходы на снотворное оценивались примерно в 58 миллиардов долларов, а к 2023 году эта цифра, по прогнозам, превысит 100 миллиардов долларов. Горькая правда в том, что эти таблетки, как правило, увеличивают продолжительность сна всего на двадцать минут, но при этом обладают длинным списком побочных эффектов – от повышенного риска падений до деменции.
И все же в использовании снотворных средств нет ничего нового. Римский император Публий Лициний Валериан (253–260) был таким поклонником отвара, приготовленного из травы валерианы, что последняя была названа в его честь. Еще одно давнее излюбленное средство – опиум. В древнеегипетских медицинских папирусах его рекомендовали смешивать с лавандой и ромашкой. В XVI веке французский врач предлагал вкладывать крупинку опиума в отверстие за ухом, которое должна была проделать кровососущая пиявка. Большинство богатых людей, страдавших бессонницей в XVI веке, предпочитали более легкий вариант – употребление лауданума, смеси опиума и разбавленного спирта. В XIX веке в Европе и Соединенных Штатах популярным снотворным зельем становится сочетание алкоголя, сахара и опиума, известное как опийное вино (или настойка), – похожая на морфий смесь, которая часто стоила дешевле, чем рюмка джина или вина. Алкоголь сам по себе тоже был лекарством: многие немцы потягивали перед сном содержащий алкоголь Schlaftrincke («сонный напиток»).
Стремительный рост спроса на снотворные средства шел рука об руку с промышленной революцией. Эволюционисты могут рассматривать такие препараты как еще одну человеческую адаптацию: они нужны нам, поскольку промышленный капитализм загнал нас в жесткие временные рамки. Большинству из нас приходится вставать по будильнику, чтобы вовремя попасть на рабочее место, которое находится вне дома.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
