по дороге на работу увидел, что возле конторы заповедника собралось много народу. Люди чем-то шумно возмущались.
— Убить его надо! — говорил один из мужиков. — Что ж, теперь из-за него на ключи не ездить? Пусть там медведи, что ли, лечатся, да? Развели бандитов!
У стены стоял новенький красный мотоцикл. Фара у него была разбита, сиденье распорото, спицы торчали в стороны, порваны какие-то провода…
Когда пригретая солнцем «прибойка» освободилась от наледей, все в поселке, у кого были мотоциклы, стали ездить купаться на Горячие ключи. В отлив песчаная полоса вдоль берега океана была ровной и плотной. За каких-нибудь полчаса мотоциклисты приезжали к устью ручья. Там оставляли мотоциклы и по тропке шли вверх к горячим ваннам и домику, где можно было переночевать. Пройти несколько километров лесом — одно удовольствие. Поэтому весной на Горячие ключи ездили из поселка многие. Мотоциклы оставляли возле устья. И до сих пор с ними ничего не случалось… Но оказывается, появился какой-то медведь-хулиган, который стал их громить: рвал сиденья, вытаскивал провода, ломал спицы. Вот на этого медведя и пришли с жалобой к директору заповедника.
Коли уж дело касалось медведя, Витька напросился узнать, почему он ломает мотоциклы, или хотя бы отвадить его от этого занятия. Как это сделать, подсказал Гераська.
Витька ликовал — события дали ему возможность несколько дней быть в тайге, выслеживать медведя и наблюдать за ним.
Он заторопился в тайгу. Забрал у Гераськи большой тяжелый мешок и отправился с ним к лиману. «Это тебе не дрова таскать», — с радостью думал Витька, сгибаясь под тяжестью мешка.
Большую часть пути надо было проплыть по лиману. Лодка оказалась великоватой для одного гребца. Но все же плыть было легче, чем тащить на себе мешок…
Когда садился в лодку, рыбаки почему-то посмеивались над ним. Витька слышал, как один говорил: «Сказать надо…» — «Ничего не говори, — остановил его другой. — Пускай опыта набирается, лучше запомнит».
«Что я не так сделал? — думал Витька. — Какого опыта надо набираться? — Он осмотрел вещи, лодку, весла. — Все вроде бы в порядке».
Плыть вдоль по лиману нужно было километров шесть-семь. Вначале, на свежие силы, лодка шла хорошо, и первую половину пути Витька проплыл без всяких приключений. Но потом угол лимана стал приближаться все медленней. Витька изо всех сил работал веслами, но, сколько ни греб, дальний угол, к которому плыл, не приближался, хотя лодка шла так же ходко, как и в начале пути: возле носа при каждом гребке журчала вода…
Витька долго, упорно работал веслами. Устали руки, спина, он греб, наверное, уже час после того, как заподозрил что-то неладное. А тайга в конце лимана вроде бы не приближалась…
Заметил наконец, что два залежавшихся снежных пятна на песчаной косе так и лежат в створе с лодкой, не смещаются ни вперед, ни назад. Он опустил весла, не понимая, почему же так получается, и с удивлением увидел, что эти пятна стали быстро смещаться одно перед другим. Тут только сообразил, что лодку гонит назад сильное течение. Значит, последний час он только и делал, что боролся с этим течением, а лодка стояла на месте. Теперь же, когда опустил весла, ее понесло назад, к берегу, от которого плыл. Это незаметное в широком лимане течение началось потому, что настал отлив. Вода из лимана быстро уходила в океан, и Витьке не справиться было с этим течением, да еще на такой большой лодке.
Он взялся за весла только тогда, когда нужно было подчалить к берегу.
— С благополучным возвращением! — смеялись рыбаки.
Теперь Витьке было понятно, какого опыта ему не хватало. В эту сторону по лиману нужно было отправляться в прилив. Тогда течение само гонит лодку. Так оно и вышло, когда отлив сменился приливом. «А вот обратно, к поселку, нужно будет плыть в отлив, — решил Витька. — Тогда течение будет помогать».
Площадку, где ставили мотоциклы, Витька нашел сразу. Она была хорошо заметна по следам покрышек. К тому же около устья горячего ручья не было другой площадки, куда бы не дохлестывали волны. Мотоциклов на площадке не оказалось. Никто не хотел отдавать их на растерзание медведю.
Витька сбросил мешок, который порядком его измучил и намял железками плечи, пока тащил его от лимана.
Отдохнув, раскопал песок вокруг площадки, вытряс из мешка капканы и окружил ими площадку. Кольями обозначил проход, прикрепил картонку с воззванием к мотоциклистам заходить на площадку только по указанному проходу. Нарисовал схему, где поставлены капканы, и объяснил, что они небольшие, только попугают медведя.
Неизвестно было, скоро ли появятся мотоциклисты, которым в конторе заповедника сообщат, что ехать можно — меры приняты.
Витька пошел по тропке на ключи и услышал отдаленный треск мотоцикла. Он мчался по «прибойке», у самого уреза воды, оставляя шлейф голубого дымка. Белой пене опадающих волн удавалось иногда лизнуть его колеса. На мотоцикле сидели два парня. Подъехали, остановились перед картонкой и долго читали ее. Написано все было ясно, четко, но один из ребят все же взял палку и, прежде чем поставить мотоцикл, пошарил ею, как миноискателем, песок в проходе. С опаской поставили мотоцикл. Система работала.
Витька не пошел на ключи. Медведь мог услышать мотоцикл и сразу же прийти. На краю зарослей кедрового стланика была старая, полузаполненная живыми и старыми корнями яма. Опускаться в ее темноту было страшновато. Казалось, в сплетении корней клубками свились змеи. Но Витька знал, что змей на Камчатке нет, и залез в яму.
Стланик рос на склоне горы, начинающейся прямо от «прибойки». Сверху хорошо было видно и площадку, и «прибойку», и долину ручья. На песке у воды ворона долбила раковину двустворчатого моллюска, стараясь раскрыть ее створки. Океан без конца накатывал на «прибойку» волны.
Большой, почти с кряковую утку, дальневосточный кроншнеп пролетел мимо Витьки и сел вдали. У него был длинный, с карандаш клюв, загнутый как сабля. Кроншнеп повернул голову, глядя куда-то на откос горы. Витька высунулся из ямы и увидел медведя. Он был почти соломенного цвета. В зеленой ложбинке на откосе ел траву — щипал ее не как корова или лошадь, а как будто клевал, дергая сверху вниз головой. Витька торопливо достал блокнот и стал записывать: размеры медведя, цвет, как «клюет» траву.
Медведь спустился на «прибойку», по мокрому песку пошел к площадке, на которой стоял мотоцикл. Он, наверное, и пришел сюда только потому, что услышал его треск.
Медведь шел по следу мотоцикла, во многих местах уже слизанному водой. Витька торопливо записывал: «Обнюхивает створки раковины
