усомнился в моей измене.
— Алекс, — начала я. — Ты не хочешь ничего сказать?
Тот поднял на меня непонимающий взгляд.
— К примеру?
Меня снова охватило непривычное раздражение.
— Извиниться, — процедила я.
Мужчина встал и заключил меня в объятия. Теперь он снова стал заботливым и внимательным.
— Прости, что усомнился. — Он поцеловал меня в макушку. — Просто метку ставят только после ночи, проведенной вместе.
— Я понимаю твою реакцию, — сказала я.
Это было правдой. Кто бы на его месте не разозлился, если вдруг получил явное доказательство измены.
Хотя осадок остался.
Объятия стали теснее. Алекс поцеловал меня в лоб, следом в щеку. Дорожки поцелуев медленно продвигались к губам.
На мгновение я ощутила раздражение. Захотелось оттолкнуть оборотня. И предвкушение поцелуя несло только отвращение.
Я настойчиво высвободилась из объятий и отдалилась на безопасное расстояние. И лишь когда сделала это, почувствовала себя спокойнее.
«Что-то со мной сегодня не так».
Алекс отреагировал на это спокойно, но карие глаза снова заволокло темной дымкой.
— Слушай, — сказала я. — Вчера…
Договорить я не успела, так как в дверь громко постучали.
Алекс метнул на нее беспокойный взгляд. По правилам нас не должны видеть вместе.
— Николлета, — послышался из коридора незнакомый мужской голос. — Вас ожидает в своем кабинете Ардан. Это срочно.
Тревога снова забилась болью в груди. Похожее я испытывала вчера вечером перед оборотом.
— Иду! — ответила я.
В коридоре послышались шаги, которые вскоре затихли.
Жених повернулся ко мне.
— Давай поговорим после того, как ты сходишь к моему отцу. Возможно, уже известна дата состязания.
Он сделал ко мне шаг и легонько чмокнул в щеку. Даже от такого простого действия я ощутила неприятную дрожь. И это состояние все больше и больше беспокоило меня.
Алекс вышел, а через минуту и я.
Оказавшись в кабинете вожака стаи, я снова ощутила укол беспокойства.
Ардан сидел за своим столом и задумчиво смотрел в окно. В комнате больше никого не было и почему-то это ещё сильнее растревожило.
Когда я вошла, вожак медленно перевел взгляд на меня, потом снова уставился в окно. Оборотень был очень взволнованным. На его виске вздулась вена, а кадык время от времени судорожно вздрагивал.
— Летта, присядь, — он указал на кресло напротив него.
— Что-то случилось? — мой голос дрогнул.
Вожак долго не решался заговорить. Он переводил взгляд со стола в окно, на меня и обратно. Его молчание нервировало. И чем дольше оно длилось, тем сильнее росло опасение.
— Летта, — решительно начал Ардан.
Я почувствовала, как в горле пересохло от ожидания чего-то плохого.
И не прогадала.
— Вчера вечером произошла беда.
Глава 5
Я сидела в беседке самого дальнего угла сада и невидящим взглядом смотрела на раскидистые кусты сирени.
Новость о смерти отца просто раздавила меня. Заставила почувствовать собственную смерть не умирая. Согнуться пополам, рыдать без остановки. Сворачиваться калачиком на лавке, пытаясь спрятаться от охватившего душу горя.
Отец был единственным, кому я доверяла, как себе. Единственным, кто беспокоился и заботился.
И теперь его нет.
Когда вожак поведал мне о смерти отца, о нападении из неизвестного клана и трупа, найденного в овраге недалеко от дороги, я держалась как могла. Не хотелось, чтобы кто-то видел мои слезы. Поэтому выслушала все до конца, почти не слыша слов из-за оглушающего звона в ушах.
Когда рассказ Ардана иссяк, я просто встала и вышла. Мне стоило больших сил дойти до этого места. Подальше от лишних глаз и ушей.
Только после этого я позволила горю накрыть меня с головой. Я кричала, рыдала в голос и все спрашивала в пустоту сада: «Почему?»
Минуты шли, переходили в часы. И ближе к вечеру, когда слезы окончательно иссякли, а горло охрипло, я равнодушно уставилась на сирень. Поглаживала большим пальцем собственную кисть, словно пыталась успокоить.
Я не думала об отце. Мне было больно вспоминать о нём. Но от памяти не скрыться. И поэтому оглушающее чувство одиночества заставило забыть, что я взрослая. Оно снова превратило меня в маленькую беззащитную девочку, которая раньше очень боялась темноты.
И теперь даже некому меня успокоить.
Со стороны дорожки послышались шаги. Судя по всему, кто-то просто гулял, а не целенаправленно шел ко мне.
Равнодушие так и не покидало сознание. Даже если бы сейчас началась война, я не сдвинулась с места, настолько вымотанной эмоционально я себя чувствовала.
— Принцесса, — услышала я издевательский голос Дмитрия. — Что, общество моего брата тебе уже не так приятно?
Я повернулась к брату-близнецу.
Тот стоял у входа в беседку, сложив руки на груди. На его губах застыла грубая ухмылка, а глаза горели странным огнем.
Встретившись с ним взглядом, я заметила, как его лицо стремительно изменилось.
— Что случилось? — с натуральным беспокойством спросил он. — Тебя Алекс обидел?
Я снова перевела глаза на кусты сирени, там совершенно не было листьев.
— Не выгораживай его, — грозно произнёс мужчина. Он стремительно вошел в беседку и встал напротив. — Если обидел, скажи, я с него шкуру сдеру.
С чего бы вдруг такая забота?
Я подняла на него глаза.
— Отца убили, — коротко пояснила я.
Горло опять сковало раскаленными щипцами. Эти два слова снова окунули меня в состояние, когда горе разрывает на части. Оно выворотило душу наизнанку и оголило нервы.
Подступили слезы. Я громко шмыгнула носом и отвернулась.
Дмитрий молчал. Краем глаза заметила, что он опустил руки. Потянулся ко мне, отпрянул, но, поколебавшись, все же коснулся плеча.
— Мне жаль, Летта.
Я скинула его руку и отсела подальше.
— Мне твоя жалость не нужна.
Дмитрий хмыкнул.
— Глупая принцесса, — тихо сказал он.
Оборотень подсел ко мне и снова положил руку на плечо.
— Мне действительно жаль. Он был очень хорошим человеком, — продолжил Дмитрий.
— Тебе-то откуда знать? — осипшим голосом спросила я.
Дмитрий убрал руку, но вставать не торопился.
— Мы с ним встречались пару лет назад. Он приезжал к моему отцу по делам. Я тогда с ним и познакомился. — оборотень грустно хмыкнул. — Нам нужна была поддержка его стаи. Деталей разгласить не могу, но скажу одно — ему встревать было не на руку, но он все же помог. Я остался под впечатлением.
Я посмотрела на Диму через плечо.
Вся его спесь спала. Презрение исчезло. Злость ушла. Сейчас он очень сильно был похож на брата. Хотя нет. Он напоминал мне кого-то другого, но сознание, уставшее от горя и рыданий, не могло зацепиться за нужный образ.
— Ты, гладкошерстный, — вдруг сказала я, — оказывается, бываешь нормальным человеком.
Дмитрий не обиделся, он лишь легонько улыбнулся и потрепал меня за плечо.
