полицейский участок Алтарного, демонстрирует признаки временной (предположительно) потери рассудка в результате сильного нервного расстройства.
В периоды злобного аффекта гражданка Орэндж кидается на мужчин, мешая русские и английские слова, обещая объекту агрессии смерть и называя его «кобелём». В периоды апатии стереотипно раскачивается, сидя на краю лежанки, и повторяет по кругу:
«Вано. Маст дай. Кобэль»
В редкие периоды благодушия, отвечает на вопросы, просит её отпустить на важное дело, утверждает, что должна отомстить некому недругу (возможно, воображаемому). Путается в ответе на вопрос, присутствует ли недруг в данный момент рядом. Иногда отвечает, что он живёт в Среднем городе, а иногда переходит в состояние злобного аффекта и начинает кидаться на полицейских.
Важно! Гражданка Орэндж игнорирует женщин в качестве объекта агрессии, выплёскивая её исключительно на мужчин.
Возможная причина расстройства: сильное психологическое потрясение, сексуальное насилие, употребление наркотических препаратов.
Разговорить гражданку Орэндж и выяснить причину происшествия не удалось. Рекомендовано держать её в отдельной камере на трёхразовом питании, пока гражданка Орэндж не придёт в себя и не перестанет кидаться на мужчин.
И спросите у Семёна и Джошуа, не их ли это кадр!
И нет, я не психолог, блин, Вавася! Я не могу сделать лучше!
Дневник Эмили Брайан Орэндж.
Стопятисотый день. Это несправедливо!
Сколько я уже тут? Я всего лишь хотела отплатить Вано той же монетой, которой он заплатил мне! Ну почему? Почему меня не отпускают? Вчера заходил Семён, говорил, что всё будет хорошо. Я ему не верю… По глазам вижу, что врёт.
А ещё вчера заходил мой милый. Он обещал, что обязательно меня вытащит. Ругался с этим противным Вавасем. Но меня так и не отпустили. И я уже не верю, что отпустят. Меня тут кормят и поят. Но не дают отомстить.
Почему мир так несправедлив к нам, женщинам? Вокруг одни мужчины-шовинисты! Они снова захватили власть в обществе и покрывают друг друга. Я чувствую, что останусь тут навсегда. А я хочу отомстить и домой, баиньки…
Всего лишь отомстить и домой. И чтобы милый принёс мне горячий отвар и уложил спать, накрыв одеялом. Неужели так сложно дать мне, чего я прошу? Не пихать в меня какую-то бурду перед едой, а просто отпустить домой?
Я даже обещаю: в следующий раз пойду мстить одетая! Ну выпустите меня, пожалуйста!..
Я подошла к решётке и принялась трясти её, крича в темноту коридора полицейского участка:
— Эй! Отпустить меня! Я больше не быть так делать!
Но ответом мне была лишь тишина. Как же я ненавижу эту проклятую тишину…
Глава 3
Натурально, готовимся
Дневник Листова И. А.
Пятьсот двадцать четвёртый день. Дела-дела-дела…
Я сидел у капсулы и, держась за голову, чтобы мысли не разбегались, как тараканы, пытался вникнуть в наши дела…
Действительно пытался! Конечно, я мог бы отмахнуться от всего этого… И, например, рвануть с Гримом на разведку, сказав: «Ай да ладно! Всё равно скоро все умрём!»…
Но я же оптимист!
Я верил, что мы победим. А если начинал сомневаться — всё равно заставлял себя верить. Нельзя сомневаться в подобных вопросах. Ведь даже малюсенькая капля сомнения может проесть душевную броню, нарушив внутреннее равновесие.
А без внутреннего равновесия — нам всем капец! В том плане, что всё из рук будет валиться. Не хватит ни выдержки в делах, ни стойкости в бою. Не найдёшь сил на последний рывок, когда он так нужен. Короче, нельзя нам терять надежду и предаваться апатии. Уж точно не сейчас.
Но вот тут-то и возникает проблема! Раз мы победим — значит, мы все выживем. И, соответственно, я как глава группы должен позаботиться о том, что будет после победы. И о нашей общей финансовой стабильности.
Ладно, я уж опущу тот факт, что меня фактически заставили этим заняться… Причём мои же подчинённые, а это абсолютно противоестественно! Ну потому что, согласно всем неписаным правилам, им положено радоваться моей безалаберности и воровать, как не в себя. А вовсе не напрашиваться на мой аудит.
Рядом со мной лежала стопка отчётов за прошедшую весну. И эта стопка отчётов, сама по себе, тоже была отчётом — по производству бумаги.
Ну то есть самые старые отчёты были на плотных неровных листах, похожих на картон. А последние — на тонких, почти одинакового формата и с довольно ровными краями. В общем, сразу было видно: наше производство не стоит на месте, а шагает в гору.
Кстати, оно оказалось одним из самых доходных для моей группы. И это при том, что бумагу ещё ни разу не пытались продавать на рынке. Весь производимый объём исчезал где-то в глубоких недрах городской бюрократии.
