эмоциональная окраска, и это будет утрачено. Дракон, в отличие от человека, не выбирает язык, а думает на всех сразу.
— То есть вы обмениваетесь мыслями как бы на общечеловеческом языке?
— В основном — да. Конечно, у нас есть и древний драконий язык, вообще никак не связанный ни с одним человеческим. Это своего рода драконья латынь. И каждый дракон хорошо чувствует, когда именно уместно употребление чистого драконьего языка.
— А я уже заметил, что ты говоришь и думаешь как-то уж очень по-человечески. Словно и не с драконом говорю, а просто с очень умным человеком.
— Принимаю, как комплимент. Ты не представляешь, какого труда мне стоило приучить себя говорить и думать по-человечески. Это сильно обедняет общение, но иного пути для контакта с человеком нет. У тебя вон всего от одной фразы, сказанной всего лишь на трёх языках, чуть голова не треснула. Мы не сможем разговаривать, дорогой Эврар, если я не буду имитировать человека.
— Я так понял, что особенности мышления драконов касаются не только выразительныхсредств. Вы можете думать несколько мыслей одновременно?
— Конечно. Вот представь себе. Небо затянуто тучами. Идёт дождь. Поле раскисло. Одинокий путник промок насквозь. Его обувь в грязи. Человек излагает эти факты один за другим, но ведь они существуют одновременно. Изложение человека как бы это и подразумевает. Но он излагает факты в определённой последовательности. А если изложить факты в иной последовательности, картина несколько измениться. Но ведь это всё та же самая картина. Получается, что человек не может отразить её адекватно. Из нескольких несовершенных вариантов он выбирает наименее несовершенный, то есть мышление человека обречено на несовершенство. В изложении дракона всё существует одновременно и отражается одновременно. Один короткий мыслеимпульс отражает всю картину целиком.
Это простейший пример, когда речь идёт о сумме элементарных фактов. А представь себе сложную интеллектуальную концепцию, которая в каждой из своих составных частей тоже являет собой довольно сложный многосоставной продукт. С какой мысли начать? Скакой не начни, всё будет не ладно, ведь и следующая, и за ней идущая мысль в равной степени могут быть первыми, потому что на самом деле они одновременны. Дракон их одновременно и излагает, не имея необходимости выбирать последовательность. Последовательность в мышлении дракона появляется только тогда, когда она существует в реальности, когда что-то на самом деле идёт одно за другим, а не существует одновременно. Вдох и выдох нельзя поменять местами, потому что сначала одно, а потом другое. А вот с курицей и яйцом всё иначе. Вопрос в том, что было раньше, порождён формальной человеческой логикой, для дракона этого вопроса не существует. Логика дракона не линейна, а объёмна.
— Похоже, ни одному человеку лучше не садиться играть в шахматы с драконом.
— Мы играли в шахматы, но потом бросили, стало скучно. Там вся суть игры в том, чтобы держать в сознании одновременно всю доску и видеть партию на максимально возможное количество ходов вперёд. Но дракон может держать в уме куда большее количество информации, чем бесхитростные комбинации, которые создают 32 фигуры. И уже после нескольких ходов любой дракон видит всю партию до конца со всеми её возможными вариациями. Пробовали ввести стоклеточные шахматы, удвоив некоторые фигуры, но не прижилось, стройность игры исчезает. Шахматы должны быть такими, какие они есть, и для драконов это слишком примитивно. Иногда мы используем эту игру для умственного развития новорождённых драконов, но уже нашим годовалым ребятам это становится скучно.
— А как вы читаете, пишете? У вас есть свои писатели? Есть библиотеки?
— Драконы обладают абсолютной памятью. Однажды выслушав сколь угодно длинный и сложный текст, дракон запоминает его дословно, причём навсегда, и в любое время может воспроизвести любой фрагмент из него. Особой касты писателей у нас нет, что-то пишут все драконы, мыслей-то у каждого до фига. Потом дракон зачитывает свой текст собратьям, и он навсегда остаётся в их памяти, так что сознание каждого дракона — целая библиотека. Иногда мы читаем бумажные человеческие книги, которые перемещаем телекинезом оттуда, где их находим своей мыслью. Но это интересно только тем, кто хочет лучше понять людей, а такое желание у нас мало кому свойственно. Пишет дракон так же в уме, не нуждаясь для этого в бумаге.
Эврар присел на камень и, отвернувшись от дракона, некоторое время молчал, а Эол не прерывал его молчание. Потом Эврар тяжело обронил:
— Плакать хочется. Эол, почему люди не драконы? Зачем вообще нужны люди, если существуют столь совершенные создания Божии, как вы? Ведь мы по сравнению с вами примитивнее одноклеточных. Дырявая память, убогое мышление, дурацкие запросы… Человек — это воплощённое несовершенство. У тебя голова не болит, Эол?
— Нет.
— А у меня болит. И сейчас я не способен даже к тому убогому мышлению, которое обычно мне свойственно. Зачем Богу понадобилось создавать людей, когда уже были драконы? Зачем создавать несовершенство после совершенства?
Дракон тяжело вздохнул. Было заметно, что он переживает за человека. Потом он очень тихо сказал:
— В интеллектуальном отношении драконы неизмеримо превосходят людей. Но в некотором смысле люди куда совершеннее драконов, иначе, как ты правильно заметил, Бог не стал бы создавать людей. Мы ещё поговорим с тобой об этом, когда у тебя перестанет болеть голова. А пока хочешь, я покажу тебе ещё один кусочек своего детства?
Эврар тихо, болезненно улыбнулся и кивнул.
***
Утром папа и мама сказали Эолу:
— Мы полетели на богослужение, а ты остаешься за хозяина.
— Я тоже хочу на богослужение! Возьмите меня с собой! — пропищал Эол.
— Обязательно возьмём, когда ты немного подрастёшь. А пока поиграй в нашем саду. У нас тут очень много интересного.
Папа и мама легко взмыли в воздух. Как они были прекрасны! Как они красиво летели! Эол проводил родителей глазами и стал осматриваться вокруг себя. Они жили на поляне, которая была окружена высокими лазуритовыми горами. Это камень такой, лазурит, папа ему уже объяснил. Хороший камень. Ему очень захотелось его лизнуть, но до горы надо было ещё добраться. И Эол тронулся в путь. Вся поляна была покрыта невысокой ярко-желтой травой. Трава была мягкой и шелковистой, она совсем не мешала идти, только немного щекотала животик, так что время от времени Эол весело хихикал.
Первым, что встретилось на его пути, была небольшая речка с чистой хрустальной водой. Эол впервые в жизни увидел воду, он подумал, что это такой текучий прозрачный камень. Он, как заворожённый, стоял на берегу и смотрел на воду. А потом он увидел, как под водой плывут
