Его настойчивость потрясла ее, хотя она сделала все возможное, чтобы не выдать своего волнения и скрыть от герцога, насколько она оказалась не готовой к приглашению на романтическое свидание. Шарлотта смогла сохранить хладнокровие до тех пор, пока он не коснулся пальцами ее шеи с такой нежностью и с таким чувством едва скрываемого желания, что по телу прошел трепет. Помимо всего прочего, она была актрисой, и удавшаяся роль соблазнительницы в вульгарной сцене мгновенно показала силу ее женской чувственности. Как Шарлотта Хьюз она бы никогда не повела себя так, как повела себя Лотти Инглиш. Как Лотти Инглиш она с радостью подыграла ему и была удовлетворена тем, что убедилась в его жажде обладать ею. Относительно мужчин у Шарлотты не было никаких иллюзий, она прекрасно понимала опасность любовной интрижки. Но разделяла ли ее мнение Лотти Инглиш? Однако, будучи дочерью аристократа и сестрой здравствующего графа Бриксхема, она не могла себе позволить ничего предосудительного. Шарлотта была воспитана в старых традициях, и в этом Колину Рамзи еще предстояло убедиться. Его вчерашнее появление в их доме и намерение купить фортепьяно, полученное ею в подарок, удивило Шарлотту едва ли не больше, чем его недавнее появление в гримерной. Надо же, он опять поверг ее в смятение, хотя вчерашнее смятение было совсем иным. Справившись со смущением от внезапного появления герцога в ее музыкальной комнате. Шарлотта испугалась, что он узнает ее и скомпрометирует в глазах брата. Но герцог не узнал. Шарлотту это вполне устроило, но она расстроилась, осознав, что герцог едва обратил на нее внимание, только ощупал взглядом ее фигуру. Его оценивающий взгляд вызвал у нее внутреннюю дрожь, но она все же почувствовала, что в качестве Шарлотты его не интересует.
На следующее утро, проведя ночь без сна почти в бешенстве от того, что Чарлз посмел продать ее любимое фортепьяно, она уже имела в голове четкий план действий. В соответствии с планом она немедленно решила нанести визит герцогу Ньюарку. Особняк герцога оказался совсем недалеко от их дома, и сейчас Шарлотта стояла у двери его жилища. Она пришла с твердым намерением сделать предложение, от которого, в чем она была абсолютно уверена, герцог не откажется.
Шарлотта гордо выпрямилась, расправила плечи, переложила ридикюль в левую руку и дернула за шнурок колокольчика. Перед тем как дверь открылась, она успела оглядеть себя и осталась довольна тем, как лежат складки ее зеленого шелкового платья.
Дверь отворилась, и на пороге возник камердинер герцога, пожилой седовласый человек с пышными бакенбардами.
Она вежливо улыбнулась и, вынув из ридикюля визитную карточку, протянула ее камердинеру:
– Леди Шарлотта Хьюз желает видеть его светлость. Герцог дома?
В ответ камердинер пробурчал нечто невнятное и, посторонившись, впустил ее в дом.
– Подождите здесь, пожалуйста, – пробрюзжал он.
Шарлотта оказалась в прихожей и с нескрываемым любопытством начала разглядывать убранство, отражавшее вкус хозяина, – мраморный пол, тяжелые лакированные дубовые панели стен, красивые статуэтки на изящных полочках. Слева от двери – стол, на котором нет ничего, кроме вазы с цветами, видимо, недавно срезанными. Возле стола стоял единственный стул в стиле Людовика XV, обитый коричневым бархатом. У себя над головой Шарлотта обнаружила огромную хрустальную люстру, которая должна была ярко освещать прихожую не меньше чем сотней свечей. И это всего лишь прихожая…
Она подавила вздох. Пользующийся репутацией отъявленного донжуана герцог Ньюарк, несомненно, имел деньги – лучшую приманку в мире.
Справа отворилась дверь, и на пороге снова появился камердинер.
– Прошу вас пройти сюда, леди Шарлотта. Его светлость примет вас у себя в кабинете.
Она молча наклонила голову и последовала за стариком, постукивая каблучками по мраморному полу. Вслед за камердинером она прошла по длинному коридору, на стенах которого были развешаны фамильные портреты.
Наконец камердинер остановился перед большой дверью и постучал. Для храбрости Шарлотта набрала побольше воздуха в грудь и крепко сжала обеими руками шнурки ридикюля. Камердинер громко назвал ее имя, и Шарлотта вошла в комнату.
Едва она увидела герцога, как сердце ее сильно забилось. Ньюарк во всей своей красе восседал за массивным письменным столом и что-то писал, он даже не поднял головы и не взглянул на незваную гостью. Льющиеся из окна солнечные лучи золотили его волосы.
У него была безупречная кожа, в чем Шарлотта уже могла убедиться на прошлой неделе, рассматривая его при свете гримерных ламп. Острый взгляд карих глаз скрывали густые ресницы. Тяжелый, резко очерченный подбородок не позволял усомниться в сильном характере, даже когда герцог улыбался. А улыбался он часто. Весь его облик был впечатляющим и значительным, и Шарлотте казалось, что он прекрасно это знает. Не было сомнений, что он с удовольствием поддавался женским чарам. Но все это сейчас не имело значения. Шарлотта твердо намеревалась получить от него гораздо больше, чем он мог себе вообразить.
– Леди Шарлотта Хьюз, ваша светлость, – повторил камердинер.
Шарлотта вздрогнула, вернувшись к реальности из мира своих размышлений, а герцог, бросив взгляд на только что написанный им текст, встал и расправил плечи.
– Добрый день, леди Шарлотта. Входите, пожалуйста, присаживайтесь.
Шарлотту немного обидело, что он даже не удосужился посмотреть в ее сторону, но выдержка ей не изменила, ее согревала мысль об удивлении, которое предстояло перенести герцогу.
Кивком отпуская камердинера, герцог снова сел. Старый слуга вышел из кабинета и плотно затворил дверь.
Шарлотта подошла к столу, двигаясь как можно медленнее, и села в кожаное черное кресло напротив. Герцог продолжал делать вид, что его до крайности занимают лежащие на столе бумаги. Возможно, они и в самом деле были для него важными.
– Прошу прощения, буквально через минуту я буду весь к вашим услугам, – совершенно равнодушно произнес он.
Шарлотта сидела на краешке кресла с самым кротким выражением лица, выпрямив спину, как и положено добропорядочной леди. Кабинет герцога был выдержан в темно-зеленых и коричневых тонах; в камине справа от кресла, в котором устроилась гостья, потрескивали горящие поленья.
Наконец Колин поднял глаза, опустил перо в чернильницу и, вальяжно откинувшись в кресле-качалке, с нескрываемым любопытством посмотрел на Шарлотту.
– Вы забыли дома ваши очки, – заметил он с лукавой усмешкой.
Шарлотта старалась не смотреть на его рот, на красиво очерченные чувственные губы, которые она дерзко поцеловала неделю назад.
– Я пользуюсь ими только для чтения, ваша светлость, – мягко проговорила она. – Иногда музицирую в очках, чтобы лучше разбирать ноты. Ну и вышиваю в очках.
– Да-да, конечно. – Он слегка наклонил голову набок и почесал подбородок. – Вы очень красивы, леди Шарлотта.
