И так далее в том же духе. Можно подумать, он футбольный матч комментирует. А кончилось это безобразие - чем бы вы думали? - тем же, чем всегда: разухабистый диджей объявил, что он вынужден прерваться на рекламу, а дальше пошли назойливые предложения "жить в кайф" и "оттянуться по полной программе".
Инга, как услышала про "девятку", придавленную деревом, сразу же помчалась к окну - проверить, все ли в порядке с ее серебристым "мерином". Приникла к стеклу и облегченно вздохнула:
- Фу, слава богу, целехонек. Хорошо, что в вашем дворе деревьев мало.
Нашла о чем убиваться, когда ее мертвый полюбовничек застрял в лифте, а электричество, если верить этому радийному болвану, дадут не раньше утра!
Я, конечно, тут же популярно объяснила ей, в каком именно месте мы находимся с того момента, как гроза оборвала провода:
- Утром свет будет! Только утром! Лифт заработает, двери откроются, и все увидят труп, а мы уже ничего, ничего не сможем сделать!
Инга приуныла, но только на короткое мгновение:
- Ну и что! Главное - он не в твоей постели. Сама посуди, в подъезде шестнадцать этажей, на каждой лестничной площадке четыре квартиры, и народу всякого-разного живет... Да ты под подозрение самой последней попадешь, если вообще попадешь. Органы правопорядка у нас завсегда к матерям-одиночкам с уважением относятся.
- А мое покрывало? - спохватилась я с опозданием.
- А что покрывало? - распиналась Инга. - Да таких покрывал знаешь сколько на белом свете!
Лично я в последнем совсем не уверена. С тех пор как я купила это покрывало, столько всего произошло. Не удивлюсь, если теперь от фабрики, на которой его произвели, следа не осталось. А что тут странного, когда целого государства в природе не существует. И покрывала, близнецы моего, давно уже истерлись до дыр, только мое и сохранилось одно-одинешенько на белом свете, хоть в музей его сдавай. А все потому, что я так и не съездила к морю. Сначала по причине беременности, потом по причине хронического безденежья. Короче, вы уже знаете, что я из Виллабаджо. Пока нормальные люди плещутся в бирюзовых волнах, я драю сковородки. Что самое обидное, по преимуществу за другими.
А Инга, которой не терпелось поскорее смыться к своему драгоценному Покемону, увещевала меня нарочито убедительным тоном:
- Да кто там сейчас работает, в этой милиции? Сплошные двоечники, эти самые камчаточники...
- Камчадалы, - механически поправила я, хотя какое это имело значение в сложившихся обстоятельствах?
- Тем более, - с готовностью подхватила Инга. - Да они так и не нашли убийцу Листьева, а тут какой-то забулдыга в лифте! Очень он им нужен. Составят протокол для видимости и забудут.
- Ну да, - недоверчиво хмыкнула я. Как-то не это не очень меня утешало. Допустим, в милиции сплошные двоечники, но труп-то от этого не перестает быть трупом.
- Не переживай! Выбрось из головы, забудь! Представь, что ничего не было! - без устали стрекотала Инга у меня над ухом.
Легко ей было рассуждать, труп-то не в ее лифте застрял, а в моем. Подумать только, какая несправедливость!
- Но ведь завтра его найдут, найдут... - простонала я.
- И что? - беззаботно откликнулась Инга. - Может, примут за жертву стихии.
- Стихия из пистолетов не стреляет, - резонно заметила я.
- Все равно мы ничего уже не можем сделать, - парировала Инга, - не автогеном же его из лифта вырезать. Ложись спать, я уверена, все обойдется. А я позабочусь об остальном. Так-так... - Она остановилась посреди прихожей. - Что-то я хотела... Вот, из-за тебя чуть самое главное не забыла. Белье, на котором он лежал! От него нужно избавиться в первую очередь. - Она сбегала в спальню и приволокла оттуда большой узел. Готово! А ты там полы помой на всякий случай.
Ишь раскомандовалась, начальница! Закончилось все это небольшой потасовкой в прихожей. Я долго не хотела отпускать Ингу и убеждала ее не оставлять меня одну здесь, в этой квартире, в которой произошло убийство.
- Все будет хорошо, все будет хорошо, - оптимистично твердила Инга, напирая на дверь. - Мы вместе, будем держать связь друг с другом, и все обойдется, вот увидишь. А мне пора... Позвоню из машины Ованесу, скажу, что пережидала у тебя ураган. - И она упорхнула, воспользовавшись тем, что я совсем обессилела.
Несколько мгновений я еще слышала ее затихающие шаги на лестнице, потом под напором эмоций бросилась к окну. Увидела, как Инга закинула узел с бельем в багажник "Мерседеса", и все... Остальное потонуло за пеленой дождя и слез.
- Ей легко... - выговаривала я в простывший Ингин след. - Смылась и не клята, не мята, а ты тут страдай, с ума сходи...
Хоть я и крыла Ингу на все корки, но полы по ее наущению помыла, предварительно добавив в воду жидкость для мытья посуды, сама не знаю зачем. Елозила тряпкой по полу, а сама хлюпала носом:
- Ага, Танечка, ложись и спи спокойно, пока за тобой не придут. Спи, спи, моя родная, все будет хорошо... Сама бы попробовала уснуть тут...
А вы пробовали заснуть в квартире, из которой только что вынесли покойника? То-то же...
И все-таки я уснула, хотя мне самой по ею пору это кажется не правдоподобным. Конечно же, не в спальне (боже упаси!), а в большой комнате на Петькином диванчике, в неудобной позе с подогнутыми ногами. Не припомню, чтобы мне что-нибудь снилось, но проснулась я перед рассветом со странным ощущением, будто кто-то пытливо заглядывает мне в лицо. Подскочила, огляделась - никого, а дверь в злополучную спальню плотно закрыта. Снова легла и, несмотря на духоту, с головой накрылась одеялом, движимая наивным желанием спрятаться от грядущих напастей. А то, что они, эти напасти, не замедлят на меня свалиться в самое ближайшее время, я нисколько не сомневалась. Счет шел на часы, а может, и на минуты. Все зависит от того, когда заработает этот проклятущий лифт (а он когда-нибудь да заработает!).
"Может, встать и проверить, дали свет или нет? - забрезжило в глубине моего сознания. - А-а-а, черт с ним, что это изменит?" - Я снова провалилась в душную бездонную яму.
Второе пробуждение было ужаснее первого, потому что при ярком свете дня все мои ближайшие перспективы выглядели еще беспросветнее, чем накануне. Я рывком сбросила одеяло и опустила ноги на пол.
На душе было тоскливо, хоть в петлю лезь. Может, я и полезла бы, если б не Петька, гостивший у моей матери в славном городе Котове, куда и я собиралась ехать через неделю. Боже, какими прекрасными и несбыточными казались мне теперь эти простые и незамысловатые планы! Ах, как бы я хотела, чтобы все побыстрее разрешилось и желательно счастливо! Чтобы жизнь вернулась в привычную накатанную колею, пусть будет скучновато, зато спокойно. Петька, как и прежде, станет таскать двойки по математике и исправлять в дневнике оценки, а я безуспешно бороться с ним посредством истерик, перемежаемых припадками нежности и жалости. Трудно поверить, но все это вкупе с рутиной на работе теперь представлялось мне чудесным сказочным сном, запредельной розовой мечтой...
