этом году.
— Я слышала, что ты была великолепна на Бродвее. Надеюсь, ты когда-нибудь вернешься?
— У меня перерыв в выступлениях, так как моей дочери исполнилось два года. Я почти скучаю по тем дням, когда у меня было восемь выступлений в неделю.
Мы смеемся, пока бариста готовит наши напитки.
— У меня нет детей, но у моей сестры со дня на день должен родиться первый ребенок. Девочка, — волнение захлестывает меня, когда я вспоминаю снимки УЗИ, которые присылала мне Мари. От первой, на которой была изображена крошечная, трудно различимая форма, до последней, которая была настолько отчетливой, что я представляла, как протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее, и она обхватывает мой палец крошечным кулачком. — Это трудно, потому что она в Колорадо. Я все еще надеюсь приехать на роды, но у нас тут все запуталось.
Я понятия не имею, где мы будем жить, пока Клэй не определится со своими планами.
— В твоей ленте было много баскетбола. Ты, наверное, фанатка, — говорит Энни.
— Мой парень баскетболист.
— За команду играет?
— За Лос-Анджелес.
Энни понимающе кивает, берет свой напиток и направляется к угловому столику у окна, повернувшись спиной к улице. Может быть, чтобы получить солнечный свет или уединение.
Эти двое напоминают мне моих друзей в Денвере. На них не производят впечатления люди, которые «значимы», либо потому, что они тоже значимы, либо потому, что им просто наплевать на ярлыки и количество подписчиков. Это радует, потому что мне трудно защититься от таких людей.
— Было так здорово, когда они выиграли в этом году, — говорит Энни. — Я немного слежу за ними, и время от времени мы сидим в одной из лож. Кто из них твой парень, если мой вопрос корректен?
— Клэйтон Уэйд.
Они обмениваются взглядами.
— Наверное, было тяжело наблюдать за победой его команды со стороны. Но он все равно чемпион.
— Верно. Хотела бы я знать, где он будет в следующем году, — говорю я.
— У него нет контракта?
Я качаю головой, чувствуя себя глупо.
— Переговоры — это всегда тяжело, — любезно говорит Энни.
Мы переехали сюда ради баскетбола, но Клэй не говорил со мной о своей карьере после чемпионства.
Я потягиваю свой латте — он вкусный — и стараюсь не обращать внимания на беспокойство, которое вот уже несколько недель преобладает в моем желудке.
Энни берет в руки телефон, набирает на нем текст, а затем с размаху нажимает на кнопку.
— Вот. Я одна из твоих миллиардов подписчиков, — она ухмыляется. — Мы с Тайлером устраиваем вечеринку в эти выходные. Тебе стоит прийти. Там меньше упражнений, чем в барре-классе, но я могу пообещать потрясающие напитки. Некоторые из них немного крепче, чем те, что здесь, — она постукивает по стенке своей кружки.
Моя грудь расширяется от надежды. Такое ощущение, что я не могу найти ритм со времен чемпионата. Вообще с тех пор, как мы сюда переехали. Перспектива новых друзей заряжает энергией.
— Спасибо за приглашение. Я поговорю с Клэем.
— Если он не захочет, — Энни откидывает волосы, — ты все равно должна прийти.
КЛЭЙ
— Я уничтожу тебя, — сообщаю я парню, стоящему рядом со мной.
— Невозможно. Ты не сможешь это сделать.
Я выстраиваю линию броска, следя за целью. Сместить вес. Отвести назад. И замах.
Треск.
Мяч для гольфа устремляется к горизонту.
Три моих спутника наблюдают за дугой мяча. Он приземляется в центре фервея.
— Если тебе нужна запасная работа, вот она, — Тони, предприниматель в области программного обеспечения, хлопает меня по бицепсу.
Мы садимся в наш гольф-кар, я — на водительское сиденье, двое других парней — на пассажирские. Наши кэдди присматривают за сумками, пока мы едем к фервею.
Мы заканчиваем играть и говорим о летних каникулах. Похоже, все провели их в Греции или в своих домах у озера.
— А ты? — спрашивает меня один из них.
— Ты шутишь? Он на каждом рекламном щите в городе, — заявляет Тони.
С тех пор как мы выиграли чемпионат, я заключаю как никогда много рекламных сделок.
Иронично, ведь в постсезоне я не набрал ни одного очка. Но восприятие людей важнее правды.
— Может, сфотографируемся? — спрашивает Тони, когда мы заканчиваем наши восемнадцать лунок.
После того как я соглашаюсь и попадаю в кадр, он снимает кепку, поворачивает камеру телефона к нам и щелкает.
— Я пришлю тебе смс, — обещает он.
Мой телефон жужжит в десятый раз.
— Тебе нужно ответить? — спрашивает Тони.
— Нет.
Но когда я смотрю на телефон, это Нова.
Нова: Ди написала мне сообщение о твоем контракте.
Блядь. Ди такая настойчивая.
Клэй: Она не должна тебя беспокоить.
Нова: Похоже, она выполняет свою работу. Во сколько ты будешь дома?
Клэй: Не уверен. После будет ужин.
Я сижу за круглым столом, веду светскую беседу, которую раньше ненавидел, и пью до тех пор, пока кайф не поселится в глубине моего мозга.
Я уже на третьей кружке пива, когда ко мне подходит знакомое лицо.
— Привет, чувак. Как дела? — он один из молодых парней из команды Лос-Анджелеса. Я хлопаю его по спине, и он делает то же самое со мной. — Это был безумный сезон, верно? Не могу дождаться, когда получу свой трофей. Держу пари, ты мечтал об этом неделями. Я знаю, что мечтал.
Когда я сплю, мне ничего не снится. В этом-то и проблема.
Я держу приветливое лицо, веду себя как чемпионом. Но ничего из этого не ощущалось так, как должно было. Не было ни прилива удовлетворения, ни удовлетворения от того, что я достиг мечты всей своей жизни.
Я добрался до вершины горы и ничего там не нашел. Только крепнущее с каждым днем убеждение, что я этого не заслужил. И я понятия не имею, что с этим делать.
Направляюсь к дверям, не попрощавшись с организаторами. Моя машина остается на парковке, пока я сажусь в лимузин, и он уезжает.
Тони прислал мне фотографию. Когда я смотрю на нее в первый раз, она меня поражает. Он выглядит комфортно в своем зеленом поло. На мне солнцезащитные очки и черное поло, на руках — татуировки.
Это тот, кто я сейчас?
Есть варианты — команды, которые подписали бы со мной контракт, если бы я хотел остаться в игре, даже если мое колено не восстановится. Но мне ненавистна идея быть чем-то вроде одолжения, наследием, единственным вкладом которого является некая аура чемпионства, как несвежий одеколон, который плохо выдерживается.
Я мог бы объявить о своей отставке, но это будущее еще
