Не Горбачёв, так Романов, эдак и Ельцин какой-нибудь подтянется из ниоткуда. Кстати, да! На Ельцина я объективку из будущего не подавал. Отделывался кое-какими упоминаниями вскользь.
Параллельно старшие товарищи посоветовали не привлекать внимание к объекту путем выхода на контакт в универе, мол хрен знает, как и чего обернется, а у человека уже будет клеймо. Одно из возможных или оба сразу, так тоже бывает. Кем у нас Комитет госбезопасности интересуется? Врагами государства и своими кадрами. Потенциальными врагами и потенциальными кадрами. С определившимися окончательно общаются уже в другом формате.
— И чего мне, на территории Михаила вашего перехватывать?
— Нашего, а не вашего. Или даже конкретно твоего. И вообще, раз его сосед по комнате нашим секретным сотрудником числится, то прямо в общежитии его и возьми в оборот. А соседа отправь за хлебушком, чтоб уши не грел. Только время ему определи, будет глупо выглядеть, если пятикурсник будет час торчать около двери своей комнаты, а потом оттуда не девица растрепанная выпорхнет, а тип угрюмый. Нехорошо думать начнут.
Блин, сколько нюансов в оперативной работе, которые вроде осознаешь, но можешь упустить в процессе, если они не часть твое работы. А еще инструктор спецшколы бывший. Инструктор-теоретик доморощенный. Невольно задумаешься, что на самом деле меня в Конторе держат за обезьянку. За говорящую собаку чау-чау.
Проковырялся до вечера, чуть не опоздал домой, куда должен прискакать хитрый еврей без одесского акцента и с русским именем. Я вообще заметил, что у евреев позднесоветского разлива нет так любимого авторами акцента, картавости и тем более грассирования. Евреев в Советском Союзе сейчас много, особенно в Москве, особенно в тех отраслях экономики, которая не требует физического труда. Отличить их от прочих граждан можно, но не всегда, и точно не по произношению. Брови, носы, губы… пожалуй, на этом всё. Ах да, еще и фамилии как маячки. Вот когда сходятся брови и фамилия — тогда совершенно четко видишь кандидата на отъезд на историческую Родину через несколько лет. Не думаю, что если или когда Союз распадется, их кто-то удержит в нашем холоде. Евреи привычны к теплу Южной Азии, комфорту Западной Европы, у нас же здесь Север. Да, так и запишем: Россия это вам не Запад и не Восток, Россия — это Север.
О, звоночек! У меня нет привычки распахивать дверь перед любым позвонившим, у меня в двери глазок. И когда в глазке темно, я дверь ни за какие коврижки не открою. Если пришедшему понадобится закрывать его, то мне такие гости без надобности. Тем более, что окно на лестничном марше большое, днем света хватает, а ночью лампа работает. Перегоревшая лампа в момент прихода посетителя трактуется как дурной знак, так что вот. Но сейчас всё пучком, сейчас в глазок хорошо виден ожидаемый мной Олег Петрович, век бы его не видеть. НУ или столько времени, сколько он мне не понадобится. Зачем приглашаю, если не хочу в его проблемы влезать? Так слово было сказано, а чужие проблемы, они порой превращаются в личные доходы. Или в личные проблемы, как повезет.
На мне домашние джинсы и футболка, гостевые тапочки стоят рядышком, так что можно открывать дверь без опаски.
— Привет, Олег Петрович! Заходи, разувайся. Ага, пирожные, это хорошо!
— Здравствуй, Жорж. Я сейчас, я почти уже.
Гость принес не только пирожные, но и небольшое брюшко, которое слегка мешает переобуваться, но это не моя беда, я просто подопнул тапки чуть поближе к сидящему Гуревичу. И да, я никуда не спешу, так что о делах разговор мы начнем не раньше, чем попьем кофе. Если гость сам не начнет раньше. А он раньше не начнет, судя по всему.
— Жорж, разреши по твоей квартире с экскурсией прогуляться. Уж больно у тебя хорошо тут.
— Да не вопрос. Но сразу скажу, продавать квартиру не планирую.
— А дизайнером подкалымить готов? С таким вкусом и кругозором можно хорошо заработать на отделке и оформлении. Подумай об этом.
— Уже подумал. В нашей стране мало быть дизайнером. При отделке обязательно надо осуществлять архитектурный надзор и децимацию. То есть торчать прорабом на объекте, чтоб идею не превратили в какашку. Тут и материалы не те могут притащить, и с качеством накосячить. А заказчик потом будет претензии выкатывать мне, мол некрасиво вышло.
— Хм, а ведь верно, может такое получиться. Только про децимацию не в курсе, что за инструмент.
— О, это очень эффективная мера обеспечения качества, еще с Древнего Рима популярная. Означает расстрел каждого десятого рабочего в провинившейся бригаде. Оставшиеся моментально проникаются коммунистическим сознанием и начинают работать не за страх, а за свою жизнь.
— Какие у нас теперь спортсмены, оказывается. И в архитектуре смыслят, и в производстве работ. Вырастили мы, получается, нового человека!
— Подкол засчитан, пойдем кофе пить. Импортный кофеёк, хороший.
— Импортный — это индийский?
— Колумбийский, если итальяшкам верить. Расфасовка их.
— Это где такое продается, поделись адресом.
— Легко! Во Львове отоварился. А они достают через поляков из Италии.
— Да, эти могут, у этих хорошо бизнес налажен.
Глава 4
Странные визиты
Кофе был выпит, пирожные съедены, а Жанна, заранее уведомленная о деловой встрече в моем доме, решила не путаться под ногами и не появилась в квартире. Так что о делах можно было говорить без стеснений.
— Жорж, у тебя по жизни как вообще? — И Гуревич вперил в меня проникновенный взгляд опытного человека. Видимо, ему кто-то сказал, что он так выглядит. Пусть думает.
— Не знаю даже. Вроде, жив-здоров, не кашляю.
— А по работе? Ходит слух, тебя того…
— Вот это интересно, про меня уже слухи по столице ходить начали. Анекдоты еще не сочиняют?
— Да ладно тебе. Ну не слухи, но люди говорят, когда спрашиваю. Мол, турнули за развал идеологической работы в команде.
— Продолжай, Олег Петрович. Не работу же ты пришел мне предлагать. У вас и команды-то еще нет
