Милой вернулись домой, всю дорогу она мне говорила о том какой красивый у нас был номер, что мы красиво смотримся вместе. Почему было так больно от этих слов?
Мы решили заказать еды на ужин, а по пути домой мы купили бутылку вина, почти сразу Мила меня опоила и начать расспрашивать, ведь на трезвую, я бы ей не ответила.
— Ну рассказывай, о чем вы говорили с Матео? — спрашивает моя подруга.
— Да ни о чем, он извинился за поцелуй и предложил мне дружить. Ведь скоро первое соревнование, нужно много работать, ты же знаешь, мы будем первой парой из практикующих тренеров. — ответила я, попивая бокал вина.
— Дружить? Ты же понимаешь, что не сможешь с ним дружить, ты же его любишь, почти все пять лет мне уши прожужжала своим парнем. Думаю, что это плохая идея. — нахмурившись ответила она.
— Я понимаю, но лучше уж так, чем мы будем орать друг на друга.
— Ты сказала ему правду?
— Нет, я пока не готова.
— Но ты же расскажешь? Он имеет право знать.
— Я знаю, но мне сложно, мне до сих пор иногда снятся кошмары. Когда-нибудь расскажу, но тогда, когда буду готова и тогда, когда я буду понимать, что он меня поймет. — ответила я.
— Ладно, дело твое конечно, но чем дольше тянешь, тем будет хуже.
— Ты права, я знаю. Попробую после нашего турнира через две недели, раньше нет смысла, не хочу портить подготовку, тем более что через после них как раз будет годовщина смерти его мамы.
— Ты знаешь, что с ней произошло?
— Нет, он не любил об это говорить, а я не настаивала, знаю, только что она умерла на его глазах, а потом его воспитывал дядя, надо сказать, что он был очень мрачный, всегда как его видела, я хотела сбежать.
— Почему?
— Не знаю, он внушал страх. Но пару раз я точно видела синяки на теле Матео. — ответила я.
Глава 7
Матео.
Настоящее время. Зима.
И вот наконец-то наше первое соревнование спустя пять лет, мы волновались, но были готовы, ведь не зря было потрачено столько времени и сил. Наши костюмы на европейскую и латиноамериканскую программу были очень непохожи друг на друга, если в европейской мы сделали акцент на нежность и своего рода невинность, но на латине мы были прям нами, яркими, огненными, латина всегда была нашей визитной карточкой, особенно пасодобль, мы всегда очень четко передавали эмоции каждого танца, но вот на нем мы всегда кайфовали.
Конкуренция стала еще сильнее чем была. Мы решили взять по максимуму и выступали в трех видах, где танцуется и европейская, и латиноамериканская, а также, где только европейская и только латиноамериканская.
Мы понимали, что сегодня нужно будет выложиться по полной для того, чтобы нас как минимум заметили, а как максимум может и займем призовое место. Я стоял и ждал пока накрасят Эмму, она такая красивая. На миг понял, что засмотрелся, как только ее закончат красить и делать прическу, нужно будет пойти на разогрев, а потом уже начнется борьба.
После разогрева, мы переоделись для европейской программы, у меня был стандартный фрак, а вот у Эммы. Я не видел какие платья ей шили, мне говорили, что это будет сюрприз. И сюрприз, оказался что надо. Ее платье было похоже на нежное голубое облачко, она выглядела словно ангел с небес, немного пышная юбка, которая вся переливалась, а выше был приталенных корсет в камнях.
— Ты очень красивая. — сказал я, смотря ей прямо в глаза.
— Спасибо, ты тоже. Давно тебя не видела таким. — с улыбкой сказала она.
Я взял ее за руку и мы вышли на паркет, первым был медленный вальс, после венский вальс, сразу вспомнился наш номер на концерте, затем шло танго, наш любимый танец из этой программы, ведь в ней мы легко показывали страсть, после был фокстрот, мне нравилась медленная музыка, она в каком-то смысле расслабляла да и маме нравился этот танец и вот наконец-то квикстеп, на котором можно попрыгать, хоть какое-то быстрое движение, прозвучали последние секунды музыки и мы сделали поклон, на мой взгляд все было идеально.
— Ты как? Хорошо себя чувствуешь? — спрашиваю я Эмму, видя ее тревожное лицо.
— Да, все хорошо, просто переживаю. — ответила она.
Но я все видел, что она что-то не договаривает, как обычно. Когда же она сможет мне открыться, я так устал от этого, тайны, обиды, знаю, что со мной очень не просто, но все же достоин же я наконец правды. Надо будет все-таки поговорить после соревнований.
После мы начали переодеваться на латинскую программу. Я обожал эту программу за ее эмоции, драйв, скорость, быстро одев брюки и черную рубашку, которую не до конца застегнул и как обычно стоял ждал Эмму. Если она будет выглядеть так же шикарно и в этом платье, тогда разговор придется отложить, займемся с ней кое-чем другим.
И вот когда она выходит, я понимаю, на что делала акцент Кларисса, неплохо. На Эмме было ярко-красное и максимально короткое платье с глубоким вырезом на груди, она просто излучала страсть, оно ужасно ей шло, оно открыло ее прекрасные длинные ноги, а на пару с ее зеленными глазами, это было просто идеальное комбо.
— Может будешь всегда так одеваться, глаз не оторвать. — сказал я с коварной улыбкой.
— Разве меня тогда не придется охранять? — спрашивает она.
— Ну я не только охранять тебя буду.
И я увидел, как они с Клариссой закатили глаза, от чего я засмеялся.
Все эти соревнования утомляют на самом деле, ты находишься там с утра до позднего вечера. Мне еще пришлось судить детей, потому что один судей попал в пробку и не смог приехать. Судьями на турнирах, как правило, являются тренера разных школ.
Когда мы уже выступили во всех категориях, я видел, какая она уставшая, но никак не уходило чувство что что-то не так, словно она боится чего-то. Когда нас пригласили на первое награждение, то чувствовал, как она дрожит, если честно, я тоже очень переживал, но когда понял, что остались только мы это означало, что мы первые, это были не передаваемые эмоции.
Эмма обернулась ко мне и с визгом крепко обняла, я обнял ее в ответ, мы быстро выбежали на поклон и встали на пьедестал, когда нас фотографировали, я чувствовал такую гордость и счастье, что на секунду, представил, что мама находится в этом зале и видит нас.
Но
