по щеке.
— Я искал тебя, Леночка.
— Меня не было всего полчаса.
— Все равно слишком много времени.
— А, привет? Я здесь, ребята. Спасибо, что заметили.
Папа наконец-то смотрит на телефон, который мама держит в руках, и улыбается. Или настолько, насколько это можно назвать улыбкой для крутого главаря мафии.
Плевать, что все говорят. Этим лохам из Нью-Йоркской Братвы конец, если бы не стратегический мозг папы.
— Аннушка, а там не поздно?
— Нет, и ты не даешь мне побыть наедине с мамой, папа. Серьезно, я ранена.
— Ты драматизируешь. Ты разговариваешь с ней уже полчаса.
— Но, папа!
— Спокойной ночи, Аннушка. Мы тебя любим.
Он берет телефон из рук мамы, и она смеется, а потом визжит, когда линия обрывается.
Отлично. Теперь я знаю, чем мои родители занимаются ночью.
Я плюхаюсь на кровать и смотрю на сверкающие фиолетовые предметы, свисающие с потолка.
В голове роятся самые разные мысли. Первая из них заключается в том, что мне нужно найти выход из своей судьбы.
Ладно, может быть, это не первая, потому что я не могу перестать думать о вчерашних словах Крейтона.
Насильственные наклонности.
Извращенные вкусы.
Я до сих пор чувствую его глубокий голос у своего уха и яростную дрожь, которая охватила меня сразу после этого.
Это было определенно не то, что я ожидала услышать от такого человека, как Крейтон. Он мог бы солгать, но у него нет на это причин.
Кроме того, он ужасно упрям.
Я была настолько ошеломлена, что пришла в себя только после того, как он взял приготовленный мной обед и вышел из беседки.
По правде говоря, я все еще ошеломлена.
Очевидно, это было его предупреждение, чтобы заставить меня держаться подальше, так какого черта я теперь еще больше заинтригована им?
Что семнадцатилетняя девушка считает ненормальным и извращенным?
Думаю, есть только один способ выяснить это.
Глава 4
Крейтон
Теперь не существует такого понятия, как слишком юный, чтобы помнить.
Мне было три года, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову. Брызнула кровь, показались клыки монстров, и я оказался между ними, получив единственную судьбу — быть раздавленным насмерть.
Мне было три года, а я до сих пор помню каждое злобное слово, каждый полный ненависти взгляд и до сих пор слышу бульканье жизни, покидающей тело. Мне до сих пор снятся кошмары, в которых тело свисает с потолка и смотрит на меня немигающими, выпученными глазами.
С тех пор я не был прежним.
Да, меня усыновила любящая, но нетрадиционная семья, и у меня самые лучшие родители на свете, но это так и не помогло мне забыть прошлое.
Дело в том, что некоторые образы просто невозможно стереть.
Некоторые образы проникают в мое подсознание и пожирают меня изнутри. Каждую ночь.
Каждый день.
Каждую секунду.
Это не просто далекое воспоминание, это часть моей сущности.
Я игнорировал это всю свою жизнь, пытался справиться с этим, примириться с прошлым и влиться в свою нынешнюю жизнь.
Я действительно пытался. Мои честные попытки включали в себя выполнение всех предписаний, следование механизмам преодоления, предложенным терапевтом, и обучение нормальной жизни.
Но я не нормальный.
И справиться с ситуацией никогда не бывает достаточно. Как и убедить себя в том, что время все исправит.
Прошло семнадцать лет, а образы все так же ярки, как и тогда, с их жуткими подробностями и этими выпученными, мать их, глазами.
Я научился не спрашивать родителей о прошлом — мало того, что они избегают этой темы, как чумы, так еще и у мамы появляется этот грустный взгляд. Такое, что кажется, будто я разрываю ее грудь и бью по ее хрупкому сердцу.
К счастью, я уже достаточно взрослая, чтобы дергать за ниточки.
Даже если это означает отказ от всего, что я знал за семнадцать лет, прошедших с момента бойни.
Так я всегда называл это в своей голове, хотя погибло всего два человека. Пусть будет трое — включая трехлетнюю версию меня.
Она пострадала больше всех, несмотря на то, что смерть решила обойти её стороной.
Пришло время наконец-то что-то сделать с этими отвратительными воспоминаниями.
Раньше я не мог проявить инициативу, потому что жил под крышей родителей и находился под их постоянным наблюдением.
Однако сейчас я учусь в университете, и у меня достаточно свободы, чтобы искать правду. Единственным препятствием является олицетворение ястребиного взгляда моих родителей — мой надоедливый старший брат Илай.
Так сложились обстоятельства, что я знаю, какую именно информацию ему скормить, чтобы он остался озабоченным и оставил меня в покое.
Потому что недавно кое-что изменилось.
Я получил информацию, которая перевернула мои взгляды с ног на голову.
Это не что-то революционное, но это вершина айсберга — маленькая подсказка, которая позволит мне копнуть глубже.
На этот раз я не остановлюсь, пока не открою всю правду.
— Поджог не причинил большого вреда. Я немного разочарован.
Я убираю руку с лица, чтобы посмотреть на своего кузена — второго кузена, который сидит над моей кроватью.
Лэндон старше меня на три года, у него внешность утонченного принца и характер самого дьявола.
Или, скорее, Люцифера — того, кто управляет демонами и всеми непонятными существами.
Его каштановые волосы в хаотичном беспорядке падают на лоб, подчеркивая угловатые черты лица, которые ничем не отличаются от камней, которые он одержимо лепит. Он даже получает степень магистра искусств, чтобы иметь возможность производить больше камней, которые люди странно называют шедеврами, а его — гением.
Анархист подошел бы ему больше.
Поскольку я пытаюсь заснуть, я поворачиваюсь на бок и снова закрываю глаза.
От стула рядом с кроватью доносится скрип, указывающий на то, что Лэндон решил остаться, не обращая внимания на мое четкое «Отвали».
— Все могло быть намного лучше. Какая потеря потенциала.
— И ты мог бы уйти, чтобы я мог поспать.
Лэндон фыркает, легкая усмешка проливается из него, прежде чем он пинает мою спину.
— Проснись. Есть вещи получше, чем сон.
— Сомневаюсь.
— Что, если я скажу, что у меня есть второй кусочек головоломки для тебя?
Мои глаза открываются, и я медленно поворачиваюсь.
Лэндон ухмыляется, прекрасно зная, что я у него в руках.
— Рад твоему вниманию, кузен. А теперь пойдем.
Сурово глядя на него, я не двигаюсь с места, и он резко закатывает глаза.
— Твоя привычка пытаться общаться глазами раздражает до чертиков. Не все
