выше и выше, пока даже зеркальные стены высоченных бизнес-центров не гасли в темноте.
– Куда? – спросил старик, прокашлявшись. – А ты давно выходил на улицу? Даже если и выходил, давно ты видел людей, а не уткнувшихся в телефоны роботов?
– Да ладно… – протянул Макс, понимая, куда клонит старик. Герман. Странное имя. Начнет сейчас читать лекцию о вреде интернета, инстаграма, тик-тока и всего прочего. – Времена меняются, сейчас уже все по-другому… – сказал Макс, разглядывая проносящиеся мимо дома.
– По-другому? Это как?
– Ай. Лушче рулите.
Макс не любил вступать в подобные споры, считая, что собеседники, которые проповедуют или ностальгически вспоминают «как было», зачастую кривят душой. Можно подумать, что вот они-то в свое время использовали данное им время без гаджетов и интернета на все сто процентов. И к чему все это привело?
Старик вдруг дернулся и Макс быстро перевел взгляд на лобовое стекло, точнее за него – он вроде бы видел, что дорога перед ними пуста, ни единой машины, но ремень безопасности, который Макс предусмотрительно застегнул, врезался в грудь и только секундой спустя завизжали тормоза – тоже с каким-то старческим хрипом.
– Твою ж ты… печку! – вскрикнул старик и тут Макс увидел человека метрах в пяти, бежавшего от тротуара наперерез машине. Человек был в форме и с полосатым жезлом, направленным прямо Максу в лицо. Позади бегущего полицейского стояла служебная машина и другой человек в форме что-то говорил по рации, показывая рукой в сторону их автомобиля.
– Держись, держись! – закричал смешным фальцетом старик, крутанул руль, но было уже поздно – полицейский с искаженным лицом словно в замедленной съемке прыгнул вперед, пытаясь их достать – палочка его взметнулась к небу, фуражка слетела, а сам он – достаточно грузный, с редкими вьющимися волосами, приземлился на правое крыло Вольво и отскочил от него, словно надувной манекен, с глухим ударом и очень неприятным лопающимся звуком.
Старик надавил на газ, Макс обернулся и увидел, как второй полицейский бежит им вслед, находу расстёгивая кобуру. В его руках мгновением спустя блеснул черный предмет и раздались почти одновременно два или три хлопка.
Старик правой рукой вдавил шею Макса вниз – хотя его не нужно было долго упрашивать и уламывать – подросток моментально сполз под кресло.
По машине корябнуло металлом, позади посыпалось стекло.
– Давай, давай!
Вольво резко повернула направо – через разделительную полосу и нырнула в узкий неосвещенный проулок. Макс знал, что где-то в этих местах начинается частный сектор и в подтверждение этому машину тут же подбросило на ухабе – он больно ударился о переднюю панель головой, заскрипел зубами, но не проронил ни звука.
Потом машина снова свернула, и снова, и Макс заблудился – редкие фонари откуда-то сверху изредка вспыхивали в кабине желтоватым светом и тут же меркли. Поначалу Макс вслушивался в происходящее – где-то вдалеке ныла сирена, ей вторила другая, но постепенно эти звуки утихли и кроме шума мотора Вольво и сиплого дыхания старика он больше ничего не различал.
Еще минут через десять, когда спина его начала ныть с такой силой, будто он целый день разгружал вагоны, старик нажал на тормоз и машина остановилась.
– Приехали, – сказал он. – Выходи.
Макс нажал на ручку двери, открыл ее и с трудом выбрался из машины. Тело затекло, ноги отказывались слушаться, а спина так и вовсе превратилась в дубовую доску. Единственный тусклый фонарь, освещающий окружающее пространство странно моргал и подозрительно жужжал – Макс задрал голову и увидел тысячи насекомых, кружащих вокруг источника света.
Потом он увидел крыло машины, на котором остался клок волос и сгусток запекшейся крови и отшатнулся.
– Вы… вы его убили? – с ужасом прошептал Макс, представляя, какая охота на них будет организована.
– Это вряд ли, – тут же ответил старик. – Регенерация у них почти стопроцентная. Даже шрама не останется. – Максу показалось, что старик произнес эти слова с горечью.
– Шрамы украшают мужчин, – попытался поддержать его Макс, но старик в ответ только сверкнул глазами.
– Только не такие, – отрезал он.
Старик открыл старые ворота, загнал машину во двор, накрыл ее брезентом и кивнул в сторону ветхого, едва живого дома, напоминавшего, скорее сарай для инструментов – гнилое сено бахромой свисало с крыши, черные бревна изъедены трещинами и гнильцой, окна заколочены досками крест накрест – и все это окружено высокой, в человеческий рост или даже выше – пышной, словно живой крапивой с огромными пушистыми листьями.
– Не прикасайся, – предупредил старик, когда Макс подошел слишком близко к колышащимся кустам.
Максу показалось, что крапива потянулась к оголенным участкам кожи – будто бы хотела прикоснуться и ужалить – впрочем, это мог быть налетевший ветер.
– Ужалит?
– Убьет, – коротко ответил старик и Макс тут же отдернул руку.
– А вдруг кто залезет?
Старик пожал плечами, как бы говоря, что это его не касается.
– Тоже оттуда?
– Тут все оттуда, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил Герман.
Он поднял с земли огромный багор, отодвинул в сторону крапиву и перед Максом показалась узкая тропинка.
– Проходи.
Старик пошел за ним, придерживая шевелящиеся растения.
Достигнув двери, он достал откуда-то из стены длинный, сантиметров в двадцать пять ключ, вставил в замок и несколько раз провернул. Потом вернул ключ на место.
– Ну вот мы и дома, – сказал старик.
Макс оказался в просторной комнате, очень чистой и обставленной по-спартански – ничего лишнего. Два стула, стол, небольшой шкаф – никаких украшений или изысков. Все это освещала небольшая, но довольно яркая лампа. В помещении стоял странный запах, одновременно знакомый и незнакомый – Макс не мог вспомнить, где он мог его встречать. Свежий, слегка терпкий, но какой-то… нездешний, не местный.
Старик встал у стола, посмотрел заколоченное окно, потом слегка покачнулся.
– Электричества нет, холодильника нет, но в шкафу найдешь шоколад, печенье, там же есть вода. Я что-то немного устал, нужно отдохнуть. – Он слегка развел руками. – Располагайся, можешь занять кровать. Здесь нас не найдут. – Мне нужно немного полежать. – Он качнул головой, словно извиняясь, и так же, покачиваясь, пошел в темный проем, который Макс сразу не разглядел.
На ходу он скинул тряпье, которое одел в гараже и исчез в темноте. Макс остался в одиночестве.
«Куда он пошел? Что мне делать?» – Макс тоже очень устал, но ни о каком сне и речи не шло. Адреналин бурлил в его жилах, словно едкий карбид, брошенный в воду.
Он постоял посреди избы, прислушиваясь. Потом ощутил резкий приступ голода и подошел к шкафчику, про которой сказал старик, распахнул его дверцы
