стороны.
Кон Ги шел впереди, прикрывая голову праздничным плащом, земляне шли следом.
— Я просил слишком много? Да, я просил слишком много. Постоять. Помолчать. Нажать на шарик! Трудно? Нет! Не трудно. А для вас оказалось непосильным! Я вне себя!
— Что будет теперь с нами? Этот главный явно разозлиться. — мямлил Талгат.
— Может быть, завтра будет новое голосование, и мы завтра сделаем все правильно. Наверное, это можно как-то исправить, Кон Ги? — Шлепенков озирался по сторонам, он замелил, что все, кто находился в подземном зале в этот момент, провожали их взглядами.
— Мы? Я больше не ваш сопровождающий. Я отказываюсь иметь с вами дело! Вы мне карьеру загубили, теперь все, кому не лень будут показывать на меня и скалиться. Прощайте!
— Э! Э! А кто нас обратно домой повезет? Как мы до Земли доберемся? — Талгат замахал руками.
— А о том, что я повезу вас обратно, с самого начала уговора не было. Я получил задание привести вас сюда. Я привез. И все.
— Но мы погибнем здесь. — прошептал Шлепенков.
— Досадно, правда? — Кон Ги свернул в коридор и исчез в толпе.
Талгат и Сергей долго стояли в молчании. По рельсам проносились груженые платформы, гудели далёкие разговоры, шелест, шум, порывы ветра вырывались из тоннеля, обдавая кислой вонью ожидающих на станции.
— Надо бы найти место, где переночевать. Завтра снова будет совет. Извинимся, попросим помощи. Кто знает, может, сработает. — Пожал плечами Сергей.
— Смотри, она!
В сопровождении многочисленной охраны станцию пересекала медузообразная светящаяся женщина с совета. Шлепенков и Талгат сделали несколько шагов в ее сторону, она увидела их и остановила свое движение.
— Земляне, — начала она говорить из-за спин своих секьюрити, которые были, кстати, очень даже плотные, — ваше поведение означает лишь вашу глупость и невежество. Вряд ли вы понимаете весь оборот дел. Если вы хотели произвести впечатление на кого-то из совета, то вам это удалось, но в плохом понимании для вас.
— Вы сами не очень-то вежливые! — бросил Талгат.
— Мы сожалеем, что так получилось. — Шлепенков остановил Талгата жестом. — Помогите нам.
— Помочь!? Наглость галактического масштаба. Если я была против Главного Держателя, это не означает, что я с вами заодно!
— Помогите нам вернуться на Землю. Наш сопровождающий отказался от нас.
— От вас теперь родная мать откажется, узнав, что вы натворили.
Не дав им ни малейшего шанса оправдаться, сияющая правительница далекой планеты погрузилась на прибывшую платформу и улетела. Им ничего больше не оставалось, как подпереть спинами одну из стен станции и ждать следующего собрания. За пару часов, что они провели здесь, к ним подходили ящерицы разных пород, никто не говорил, только смотрели. Потом пришел один их охранников госпожи-медузы и позвал за собой так кротко, как это сделал бы это наркоторговец.
— Я вижу, у вас есть переводчики, это значит, что вы меня понимаете, — тихо сказал охранник, заведя их в темный переулок, — вот место, где вы можете взять корабль на время. И ни при каких условиях не говорите, что вам помогла она.
Он всучил жестяной лист с какими-то каракулями, скорее всего это были местные письмена, и быстро ушел. По пластине бегали синие точки, если бы наши герои подумали внимательно, они бы заметили, что это была карта местности. Пристань со схожими знаками они искали часов десять, если бы за ними вдруг увязалась вражеская слежка, то, скорее всего они сочли бы землян лишенными рассудка, потому как те наматывали круги по станции, в панике кидались на пол и даже бились головой о стену. Когда же Талгат увидел нужную пристань, они с криками помчались вдоль линии причала, потом с нетерпением забрались в корабль, пихая друг друга в бока.
Корабль был значительно меньше корабля Кон Ги, скорее это была шлюпка, хотя она имела все, что потребуется для жизни в космосе. Мужчины напились воды, наелись фруктов, легли отдохнуть.
— Я не умею водить корабли. А ты? — спросил Талгат.
— И я не умею. — Ответил Шлепенков. — За нас все делала техника.
— Как же мы взлетим? Может, слово какое есть специальное? Сим-сим, лети домой?
— Кстати об этом, Талгат. Надеюсь, ты поймешь меня… Я не полечу.
— Что?! Почему? — смуглая кожа Талгата стала цвета молока.
— Нам без устали повторяли, что будет большая беда, если мы сделаем что-то не так. Мы сделали. А вдруг теперь он пошлет армию колонизировать Землю? По нашей вине нашей планеты может не стать, понимаешь?
— Ты хочешь их завтра переубеждать на Совете?
— Да, хочу попробовать.
— Давай вместе попробуем. А не получится — вернемся сюда.
— Если не получиться отвертеться, то и возвращаться не придется. Понимаешь? — Сергей Сергеевич положил лицо на ладони.
— Ты подставишь ту, что помогла нам. Ей помощь нам с рук не сойдет, да и она сама может разозлиться. Бабы. — Талгат пожал плечами.
— Тоже верно.
— И потом, если я не сдохну в космосе, я не смогу посадить корабль. У меня в селе я как-то бидоны с молоком на лошади перевозил, так у меня и то телега в крапиву перевернулась, а ты хочешь, чтобы я звездолет сажал.
— Я не могу тебя заставлять ни лететь домой, ни оставаться здесь. Однако считаю, что, если есть шанс, мы должны его использовать, и рассказать все, что мы видели, все, что пережили.
— Тогда выходит, Сергей, что ты должен будешь завтра проголосовать за войну, лишь бы не выделяться? Так получается?
Шлепенков молчал.
Талгат исследовал корабль до глубокой ночи, пока не свалился от усталости, Шлепенков изучал записи в бортовом компьютере. Потом космонавт вышел. Пропадал он не долго, а вернулся уже с Саней.
— Огого! Саня! Дружище! Какими судьбами?
— Он научит тебя взлетать и садиться. — пояснил Шлепенков.
— Это тебе. Без них не обойтись. — Ящер протянул казаху ветки растения со своего корабля. Слова Сани прозвучали так ясно, что Талгат опешил.
— Ах, да, я же с переводчиком! Что ж, давай поболтаем.
Шлепенков сидел на своем спальном месте, наблюдал, как Саня бьется с толстой стеной непонимания Талгата. Как космонавту, ему было понятно с первого раза последовательность включения и выключения механизмов, пусть даже законы физики и действуют во всех уголках вселенной не одинаково, но Талгат не мог понять простых принципов. Саня немного позеленел от нетерпения.
На следующее утро Талгат застал Сергея в капитанском кресле.
— Ты рано. Не спалось?
— Нет. Слишком многое случилось, что бы пришел здоровый сон. Я сейчас уйду, и уже не вернусь… Хотя не так. Я сейчас уйду, а ты в это время должен поднять корабль, чтобы к тому времени, когда
