— Зачем ты это делаешь?
Браво подозвал официантку.
— Что именно?
— Провоцируешь меня.
Браво заказал двойной эспрессо. Когда официантка ушла, он произнес:
— Мне показалось, мы оба провоцируем друг друга. — Он встретился взглядом с отцом. — Разве тебя это не развлекает?
— Должен признать, что нет.
Принесли эспрессо. Прошло полгода с тех пор, как сын с отцом виделись в последний раз. Едва уловимая печаль, сожаление о длительной разлуке отражались на лицах обоих, и состоявшийся обмен колкостями лишь подчеркивал это. Они общались с трудом, как это свойственно людям очень похожим. Мать Браво, всегда умевшая примирить их, умерла десять лет назад, и с тех пор между ними частенько проскакивали искры. Так было всегда… еще до появления Джордана Мюльманна. Но само существование Джордана, казалось, усугубляло конфликт, возможно, потому, что он был французом. Браво хорошо знал, что французов Декстер недолюбливает. «Мы оба упрямы, как мулы, — подумал Браво. — И вдобавок самоуверенны, вспыльчивы и непримиримы».
Декстер немного подвинулся к Браво.
— Я хотел бы поговорить с тобой о твоем будущем.
«Нет, — подумал Браво, — в очередной раз я этого не выдержу».
— Отец, ты все время пытаешься говорить со мной о моем будущем. Я уже не мальчик, чтобы покорно выслушивать эти лекции…
— Во-первых, учиться никогда не поздно. А во-вторых, я не намерен читать тебе лекцию. Я хочу сделать тебе предложение.
— Государственный департамент поручил тебе заниматься вербовкой кадров?
— Государственный департамент здесь ни при чем. — Декстер наклонился вперед и произнес, понижая голос:
— Помнишь, чему ты учился?
Упрямо отгораживаясь от отца, не желая даже прислушиваться к его словам, Браво взглянул на часы.
— Мы опаздываем, отец. Эмма наверняка уже беспокоится, недоумевая, что же могло с нами случиться. Кроме того, я так торопился сюда из аэропорта, что не успел купить ей подарок.
Декстер откинулся на спинку стула и бросил на сына свирепый взгляд.
— Знаешь, что я думаю? Мюльманн намеренно отправил тебя в Брюссель.
Браво вскинул голову, словно охотничья собака, почуявшая дичь.
— Вот только не надо снова начинать…
— Мюльманн прекрасно осведомлен о нашей семейной традиции.
Браво рассмеялся.
— И что же, ты полагаешь, что он все подстроил? Организовал международное совещание исключительно ради…
— Не надо утрировать. Но он мог послать в Брюссель кого-нибудь другого.
— Джордан мне доверяет, отец.
Оба замолчали, подавленные тягостным ощущением. Обвинение не было высказано вслух, но незримо повисло в воздухе. Со стоянки на улицу выехала машина, встреченная недовольными гудками. Подъехал грузовик, доставляющий продукты, двери фургона распахнулись с резким металлическим лязгом.
Декстер Шоу вздохнул.
— Браво, давай заключим перемирие. Нам необходимо поговорить. Это срочно. За последнюю неделю в мире многое изменилось…
— После ужина, отец.
— Я же сказал — это срочно.
— Я слышал.
— Я не хотел бы, чтобы Эмма…
— …случайно услышала. Разумеется. Мы с тобой отправимся на прогулку вдвоем, и ты сможешь спокойно говорить о чем угодно.
Декстер покачал головой.
— Браво, речь идет не о «чем угодно». Ты должен понять…
— Уже поздно, и с каждой минутой становится все позднее. — Браво встал, положив на столик купюру. — Поезжай к Эмме без меня, мне еще нужно найти для нее подарок.
— Я хотел бы, чтобы мы поехали вместе.
— Чтобы она разозлилась на нас обоих? — Браво покачал головой. — Давай, пап, поезжай.
Браво направился было прочь, но Декстер схватил его за руку. Ему так много нужно было сказать сыну, обсудить с ним столько важных вопросов, но драгоценные мгновения уходили впустую, гулом набата отдаваясь в голове. Сегодня им просто необходимо было снова почувствовать себя близкими людьми, а вместо этого между ними разверзлась пропасть, — по его, Декстера, вине. Он слишком долго оберегал Браво от предназначенного ему тяжкого бремени, и вот чего в результате добился! Браво только утвердился во мнении, что отец ему не доверяет и вдобавок пытается использовать в своих личных неведомых целях. Хранить молчание, лгать или говорить правду? Как сложно бывает выбрать…
Он сделал выбор много лет назад и только сейчас осознавал глубину своей ошибки. А ведь Стеффи предупреждала его, что так оно и будет; Стеффи знала и его, и своего сына лучше, чем кто бы то ни было… Она умоляла Декстера не впутывать Браво в свою тайную жизнь. Она убеждала, плакала, наскакивала на него, не желая смиряться; но он не изменил решения, несмотря ни на что. Дорогая моя Стеффи, где бы ты сейчас ни была, пожалуйста, прости меня… Нет, Стеффи так и не простила его, хотя Шоу знал, что она любила его всем сердцем и всей душой. Но она боялась другого Декстера Шоу, жесткого, властного, непреклонного; того Декстера, что мог исчезнуть на несколько дней или на месяцы, покинув ее ради мира, о котором она могла лишь смутно догадываться. В конце концов, подавленная, бесконечно уставшая от постоянного напряжения, она сказала ему: «Вы как вековые скалы, — все вы. Бескровные, бесчувственные… Никакой надежды. Никакого движения вперед, никаких изменений. Вот на что ты обрекаешь Браво…»
Слезы навернулись на его глаза. Он застыл на месте, парализованный неожиданно нахлынувшими эмоциями. У него был шанс все изменить, но он его упустил. Жребий был брошен, он поставил не на ту карту и проиграл. Он понял это в момент очередного озарения; помнится, Стеффи никогда не понимала этой его способности, а он не умел ей объяснить. В его мире свободный выбор был всего лишь опасной иллюзией, происками дьявола…
— Черт побери, Браво!
На мгновение Браво испугался, — отец в жизни не произносил ничего подобного. Чем бы ни было вызвано такое поведение, Браво понимал, что это наверняка что-то серьезное. Но у них совершенно не было времени! Браво медленно и осторожно высвободил руку.
— Я скоро приеду, и мы обязательно поговорим. — Он произнес это мягким, примирительным тоном. — Обещаю, отец.
Декстер Шоу помедлил, затем обессиленно кивнул и, отвернувшись, двинулся к тротуару. Браво наблюдал, как отец переходит улицу, а потом отправился в другую сторону. Неожиданно он понял, что понятия не имеет, какой подарок стоит преподнести Эмме. Вот отец всегда безошибочно угадывал, что понравится его детям… Несмотря на оставшийся на душе неприятный осадок после очередной попытки отца надавить на него, Браво решил на время забыть о самолюбии и, уворачиваясь от машин, помчался через Шестую авеню. К тому времени, как он оказался на другой стороне улицы, Декстер уже поднимался по ступеням из песчаника. Браво окликнул его, но Шоу уже скрылся за внешней дверью.
