отборных сомалийских молодцов стояли передо мной, как огромная волна из стали и мужества. Их лица, загорелые от солнца и освещенные искренним огнем преданности, были обращены ко мне. Я вглядывался в их глаза, видя в них не просто воинов, а граждан моей державы, верных сынов Сомалиленда. Они были готовы отдать жизнь за меня, за свою землю, за свою свободу. И это было моей главной гордостью и силой.
«Тридцать тысяч», — пронеслось в моей голове. Достаточно для того, чтобы завоевать весь Аденский залив, доминировать над морем и контролировать важнейший торговый путь. Мое воображение рисовало картину великой империи, раскинувшейся от Аденского залива до края саванны.
Но я знал, что жадность может привести к падению. Слишком быстро расширять владения опасно. Соседи не замедлили бы воспользоваться моей слабостью, и я мог потерять все, что с таким трудом и усердием завоевал.
«Без спешки и суеты», — сказал я себе, глядя на лицо первого воина в строю. «Сначала мы укрепим Сомалиленд, сделаем его неприступной крепостью. А затем уже будем думать о расширении владений».
Я поднял руку в жесте приветствия. Воины ответили громовым криком, который отдался эхом по всей саванне.
— Да здравствует земля предков! — прокричал я, чувствуя, как моя кровь закипает от гордости, и мне тут же ответили тысячи глоток.
Я видел в их глазах огонь преданности, и в сердце чувствовал уверенность. Сомали будет моим. И я подчиню его. Но буду делать это мудро, без спешки, создавая не империю страха, а империю справедливости и процветания. И тогда люди сами низложат вчерашних господ. Ну а если и нет, то я помогу.
* * *
Вечерний туман стелился над саванной, словно призрак, бесшумно скользящий по выжженной земле. В глубине леса, под покровом густых крон акаций, находилась небольшая палатка, освещенная слабым светом костра. В помещении находились два человека. Один из них — старик с глубоко посаженными глазами и длинной седой бородой, одетый в ветхие одежды. Второй — молодой воин, чьи мускулы были развиты благодаря постоянным тренировкам, облачённый в сверкающие доспехи.
Старик смотрел на огонь, его лицо было искажено гримасой боли. Молодой воин наблюдал за ним с тревогой.
— Ты уверен, что это необходимо? — спросил воин, его голос был мягким и сочувствующим. — Тебе не нужно отдавать духам свое тело. Я помогу тебе, Па.
Старик горько усмехнулся.
— Не глупи, сынок. Ты не понимаешь. Я отдал им свое тело, но зато получил силу, что и не снилась твоему отцу. И теперь я могу служить Малику так, как не мог бы никогда раньше. А наша семья ни в чём не нуждается! И, как я слышал, даже смерть для его слуг не конец, так что, наверное, я не боюсь умереть. Особенно когда «посмертие» столь близко.
В его глазах блестел не только огонь костра, но и чужая сила, которая завладела его телом. Его кости скрипели, мышцы напрягались с нечеловеческой мощью.
— Договор простой, — продолжал он, его голос был хриплым и не похожим на голос старика. — Духи дают силу и здоровье, а я отдаю им тело, пока мой разум уходит в дрёму и забытье.
Он поднял руку, и его костлявые пальцы сжались в кулак.
— Это не я, — сказал он, едва дёрнувшись, он вновь погрузился в состояние покоя, его голос был холодным и безэмоциональным. — Это они, они владеют мной. Но я служу Малику. Я — оружие в его руках.
Молодой воин отошел от старика, чувствуя холод и неприязнь. Он видел в его глазах не разум, а бездну пустоты, в которой царили духи, отдающие свои приказы. В рядах армии Малика были и другие такие воины. Старики, инвалиды, слабые и немощные, которые отдали свои тела духам в обмен на силу. Они были страшным и непредсказуемым оружием. Но они были преданы Малику. И они были готовы умереть за него, а затем и ещё раз.
«Это страшная сила, — думал молодой воин, вглядываясь в лицо старика. — Но она необходима, чтобы создать великую империю. Империю, которая будет могущественна и непобедима».
Он не знал, что в будущем сам окажется в тех же условиях, оказавшись на грани смерти и вынужденный вступить в сделку с духами, чтобы спасти себя и продолжить «служить» Малику.
* * *
С помощью духов земли и огня мне удалось наладить массовое производство качественных доспехов и различного оружия для армии. Так что я не переживал, что они положат свои головы в первом же бою, и да, мне было жалко терять людей, но лишь «своих» людей.
Огромные меха гудели, выдувая в горн раскаленный воздух. Мощные молоты стучали по наковальне, высекая искры, которые танцевали в воздухе, словно звезды в ночном небе. Кузнецы, которые закалились в нечеловеческом труде, работали, не останавливаясь. Их лица были мокрыми от пота, пока они ковали из железа оружие и доспехи.
Раньше армия Сомалиленда была слабо вооружена. Их доспехи были простыми и ненадежными, а оружие часто ломалось в бою. Но теперь все изменилось. С помощью духов земли и огня, которые я уговорил служить «моему» народу, я наладил массовое производство качественных доспехов и оружия.
Кузнецы, одержимые духами, работали с нечеловеческой силой и ловкостью, создавая доспехи, которые могли выдержать любой удар. И оружие, которое было острым и мощным. Мечи, копья, луки, стрелы — все было выковано с мастерством, не сравнить с тем, что было раньше.
Я знал, что качество оружия имеет огромное значение в бою. Я не хотел, чтобы мои воины погибали в первом же бою, не имея шанса проявить свою храбрость. Я хотел, чтобы они были защищены и вооружены так, чтобы могли победить любого врага.
«Своих» людей я жалел. Я хотел, чтобы они жили долго и счастливо, строили семьи и растили детей. Я хотел, чтобы они радовались жизни, которую я им подарил. Но я также знал, что война — это игра с высокими ставками. И чтобы победить, нужно быть готовым к жертвам.
«Я не жалею тех, кто стоит на пути Сомалиленда, — думал я, наблюдая за кузнецами. — Они сами виноваты в своей гибели. Они выбрали войну. А война беспощадна».
* * *
Солнце, уже низко висевшее над горизонтом, окрашивало саванну в красные и оранжевые тона. Вечерний ветер шелестел листвой пальм, принося с собой аромат дымного костра и свежескошенной травы. Я стоял перед огромным камнем, который был установлен в центре специально построенного для этого ритуала круга.
Этот камень не был простым. Он был величественным и мощным, созданным природой в образе
