задумчиво смотрел на математические выкладки на экзаменационном листе, а потом пожал плечами:
– За шпаргалки. Еще вопросы есть?
– Нет! – бодро ответил Тобольцев и поспешил к столу забрать рюкзак. Вообще, пора было делать ноги, пока ничего испортил.
Уже у дверей он остановился и, обернувшись, сказал:
– Спасибо.
Марк Рудольфович лишь кивнул головой. Он снова читал этот лист и бормотал про себя:
– А я бы сделал не так. Очень любопытно…
Спаситель Вани стоял у окна и что-то читал в смартфоне. Очень сосредоточенно читал. Сразу видно – умник. Была в детстве такая передача «Умники и умницы», на Тобольцева она всегда навевала тоску, а этот, может, даже участвовал в ней. Туда только таких и набирают.
Ваня подошел к умнику и протянул ему ручку:
– Спасибо, выручил. Я твой должник.
Тот спокойно взял ручку и сунул ее во внутренний карман дорогущего льняного пиджака. Хотя чему удивляться? Если у него такая тачка…
– На сколько сдал?
– На трояк, – широко улыбнулся Ваня. – Все отлично!
– Тройка на должника не тянет. Ну раз тебе отлично… – умник пожал плечами.
– Да ладно тебе, – дружески хлопнул Тобольцев по льняному рукаву. – Главное, меня на следующий курс перевели! И отцу сегодня отчитаюсь, что все – в сентябре снова пойду учиться. Так что спасибище огромное!
Новый знакомый как-то странно покосился на Ванину руку на своем плече и тихо кашлянул. Хотел что-то сказать?
Ваня руку убрал и участливо поинтересовался:
– Ты где это простудился в такую жарищу? Это все кондиционеры в машине. Пошли?
Умник в ответ согласно кивнул, и они, спустившись по лестнице и миновав пост охраны, перед которым Ваня отсалютовал и отрапортовал «про пиво помню», вышли на улицу.
«Мерседес» стоял на парковочной площадке прямо перед вузом, красота такая, что дух захватывало. И подойти захотелось, и снова все рассмотреть, но в этот раз Ваня не решился. Разговор умника с профессором произвел на Тобольцева сильное впечатление, и, еще того не понимая и не осознавая, Ваня проникся каким-то едва уловимым трепетом перед новым знакомым. Будучи сам ярко выраженным гуманитарием, Ваня не понимал, как люди могут разбираться в высшей математике, атомной физике, квантовой механике. Это что же у них такое в мозгах, что они все это понимают? Иня испытывал к таким людям что-то сродни благоговению – «бывают же на свете гении». А в том, что этот парень в льняном пиджаке при желании разберется и в атомной физике, и в квантовой механике, Тобольцев не сомневался. И именно это его сейчас сдерживало. Ваня остановился и просто рассматривал машину на расстоянии, как мальчик, который любуется заветной игрушкой через витрину, зная, что даже на Новый год родители ему такую не купят. Им не по карману.
А «льняной пиджак» положил ладонь на ручку двери «мерседеса» и обернулся:
– Тебя подбросить?
– Давай! – слова вырвались раньше, чем Ваня их смог поймать. – Ты сейчас в какую сторону?
– В консерваторию.
– Мне в другую, но я оттуда на метро доберусь.
Боясь, что новый знакомый передумает, Тобольцев быстро сел в машину, пристроив рюкзак на коленях, и стал оглядываться. С прошлого раза в машине ничего не изменилось.
– Ты на ней сколько выжимал?
Молчание было ответом. Умник повернул ключ зажигания и после аккуратно тронулся с места.
Действительно, глупый вопрос. Судя по тому, как он водит, ни одного правила в жизни не нарушил. Какое тут «выжимать»? Шестьдесят километров – наш предел. И зачем такая тачка, если все равно не гоняет? Устраивать красивый променад «Консерватория – Университет экономики»?
– Как у сестры прошел эфир? – наконец подал голос неторопливый водитель спортивного авто.
Но ведь помнит про эфир-то! Ваня уже и сам забыл, а этот, надо же…
– Да ничего вроде, правда, ей какой-то придурок звонил. Но Таньке часто всякие звонят, сеструха у меня закаленная.
– Это хорошо, что закаленная, – задумчиво произнес умник.
К чему такой комментарий, Ваня не понял. Он вообще мало что понимал в новом знакомом и решил немного прояснить ситуацию:
– Слушай, а я так и не могу сообразить, где ты учишься. Ты пианист или финансист?
– И то и другое, – в голосе собеседника неожиданно прозвучал легкий вызов. – Что, разве так не может быть?
– Нет, ну почему же, я, между прочим, тоже… и гитарист и этот… экономист.
– С гитарой у тебя так же, как с экономикой? Или получше? – флегматично поинтересовались со стороны водительского сиденья.
– А ты приходи и послушай! – в своем голосе Ваня уловил вдруг тот же самый легкий вызов, что только что услышал у умника.
– Почему бы и нет? Где и когда?
Вот так поворот! Ваня даже не ожидал, что этот… проглотивший смычок, так легко согласится. Где и когда… да если бы он сам знал… тут же нужно подготовиться, ребят собрать, порепетировать… чтоб в грязь лицом перед консерваторским снобом не ударить.
– Телефон оставь, я позвоню, – немного развязно проговорил Ваня, чтоб этот не возомнил о себе слишком. – Мы играем в подвале. Мне ребят собрать надо.
Умник кивнул и, оставив одну руку на руле, вторую засунул под пиджак. Через пару секунд протянул пассажиру визитку.
Ваня визитку взял и присвистнул.
«Королёв Илья». Ну вот теперь хоть имя знает, а то уже второй раз в этой машине вместе едут, а он даже не сказал: «Меня Илья зовут». Странно. Тут вообще все странно. Но присвистнул Ваня не по этому поводу, а потому, что под именем значились разные заслуги, в том числе победитель Международного конкурса имени Чайковского. И Ваня отлично знал, насколько крут этот конкурс и что выиграть его могут только настоящие виртуозы. Короче, тут было от чего присвистнуть. Тогда какого этот гений потащился к профессору математики?!
Ответить на свои вопросы Тобольцев не мог, ясно было одно: парень рядом – ННЧО – неопознанная неизученная человеческая особь. Значит, будем изучать. Все-таки визитка – отличное изобретение. Тут и имя, и фамилия, и телефон, и электронная почта. Только адреса не хватает.
– С чем шел на Чайковского? – Ваня постарался, чтобы его голос звучал непринужденно.
– Первый тур – Брамс, второй – Рахманинов, финал – собственно, Петр Ильич, – ответ прозвучал так же непринужденно.
– Я бы выбрал Листа вместо Брамса… если бы взяли на конкурс, конечно.
И умник вдруг улыбнулся! Ну надо же…
– Я выбирал между Листом и Брамсом, – сказал он, делая аккуратный поворот, – но педагог настоял на Брамсе. А у тебя музыкальное образование, да? – и это прозвучало уже совсем живым человеческим голосом, а не флегматично-машинальным.
– Неоконченная музыкальная школа и курсы по гитаре, но зато есть своя
