class="p1">В это время за воротами я услышал шаги, и знакомый голос.
— Вурси, Пакля, что опять у вас происходит, штраусы трахнутые?! — рявкнул Бралг, — Сдайте оружие, валите на поле, раз на страже стоять не можете!
Лохматый с чепчиком заметно приуныли, а затем их сдернули с помоста у стены и судя по всему пару раз пнули.
— Там пришел какой-то, говорит по торговым делам с Елагой… — забубнил один из болванов-стражников.
— Ну?! Ты эти дела сам решать собрался? — староста был сильно не в духе.
— Нееет!.. — проблеяли в ответ.
— Пшли вон! — рявкнул Бралг.
Минуту спустя он сам выглянул над забором. Даа, четыре года были не легкими, староста поседел, лицо прорезали морщины, появилось два новых шрама, но он был узнаваем.
— Ты кто и какого хрена чешешь про Елагу? — грозно спросил он меня, а в это время стражники в нормальной броне и при оружии открыли ворота, окружили меня и выкрутили ласты.
Я не сопротивлялся, ибо понимал, что договориться шанс выше, чем пытаться трепыхаться, и раз сразу не положили — значит разговаривать будем. Дав коленом под дых меня потащили в сарай, где тщательно привязали к столбу. Надо что-то думать, ибо в то, что Андатр — это я, не поверит никто. Но ничего хорошего в голову не приходило от слова “совсем”. Через несколько минут пришел Бралг и два крепких охранника. В руках староста держал нож самого жуткого вида.
— Так что там с Елагой? — спросил он меня.
— Вот и у меня вопрос: что там с Елагой, Бралг? Какого хрена торговля встала? Что тут произошло за те четыре сезона, пока меня не было?! — уж не знаю, зачем это сказал.
Бралг прищурился и поиграл ножом.
— Что ты несешь, нечисть? — злобно протянул он.
— А то. Четыре сезона назад Андатр пропал. Что произошло с клубом? Что происходило в Полесье? Где Пекарь?
— Ты слишком болтлив, но мне стало интересно. И с чего ты Андатра припомнил? Тебе до него какое дело?
— Самое прямое у меня до него дело. Что тебе рассказать про Андатра? Как бандитов Каспера убили, как Дрищ в Полесье прижился? Трайк Каспера где?
Бралг задумался на минуту.
— Врешь ты все, нечисть, и то, что Андатра трогаешь, этого тебе делать нельзя.
Староста подошел ближе, и я понял, что сейчас меня будут резать. Но тут случилось странное: за сараем я услышал звуки борьбы и женский крик. Это остановило Бралга, и он кивнул подручному посмотреть, что там происходит. Минуту спустя стражник вернулся, и подошел к Бралгу.
— Женщина принесла сообщение от слепого, что путника, который утром явится убивать нельзя, и требуется доставить к Пекарю.
Староста почесал бороду, и уставился на меня пронзительным взглядом.
— Я с тебя глаз не спущу. — процедил он.
А во мне проснулась злоба.
— Ну так пошли со мной! Слово слепого — закон.
Бралг цикнул, и кивнул подручному, тот сноровисто отвязал меня от столба, сразу видно — опыт имеется, и смотал веревкой руки так, что дернуться особо не получалось. Дорога до дома слепого была мне знакома, но Полесье изменилось. Дома стали больше, деревня заметно разрослась, но вид имела заброшенный: кое-где окна зияли пустотой, стены покосились, крыши проваливались. И людей почти не было видно. Похоже, жопа в этом мире наступила значительно шире, чем было до этого. Все познается в сравнении…
Дом слепого так же обветшал, но было заметно, что за ним следят. Бралг почтительно постучал, и дождавшись ответа отворил протяжно скрипнувшую дверь. Внутри практически ничего не изменилось, да и сам Пекарь выглядел точно так же, как и четыре сезона назад, когда я видел его в последний раз. Слепой поднял голову, и “посмотрел” мне в глаза.
— Я ждал тебя.
Я думал он добавит “чистый”, но нет.
— И тебе привет, Пекарь, давно не виделись.
Бралг слушал нас, нахмурив брови, и не мог понять, когда это я мог успеть подружиться со слепым, и почему он был не в курсе этих событий, хотя поселок держал в руках крепко, и был в курсе всех дел.
— Рассказывай, что здесь произошло. — попросил, нет, потребовал я, сев на табуретку.
Чем еще больше вывел из равновесия старосту, и он сделал шаг ко мне, но слепой остановил его жестом.
— Много всякого произошло. Четыре сезона назад жизнь шла хорошо, поселок разрастался, шла торговля. Но потом пришел Конец, и мор. Земля перестала родить, люди начали умирать, ремесленники не могли произвести товар.
Я слушал, и кивал.
— Да, понимаю. Вы ведь живете за счет скверны, я видел. А потом скверна дала сбой.
— Неправильно ты говоришь. — строго сказал слепой, — Неправильно. Древние покинули нас.
Древние покинули? Странно. Древние, и скверна — вроде бы одно и то же, но разные вещи, конфликтующие одно с другим? Я почувствовал, что мой шаблон немного треснул.
— Нет, постой! Как там, кстати, насчет того, что я иду не по тому пути?
— Нити путей закрыты. Их больше нет.
И тут меня поразила догадка. Так все-таки путями заведовала не скверна! Но когда со скверной произошли какие-то проблемы, вся эта хрень перестала работать! От этого мне стало очень сильно не по себе. Но капсулы? Почему техники связаны с капсулами? Не вижу связи, но она есть! И черные капсулы?.. Хран. Мне нужен этот вредный старик.
— Что еще? — подтолкнул я Пекаря.
— Ничего. Земля давала ничтожно мало плодов, люди умирали. Людей почти не осталось.
— Я слышал, что в поле работают. — вспомнил я.
— Да. Но вызревает урожай раз в сезон, а раньше вызревал шесть раз! И урожая мало, земля не родит.
Похоже, эти аборигены начали познавать земледелие с основ, и получается у них плохо.
— Что еще скажешь?
— Более ничего, но я рад, что ты все еще жив. Мать хранит тебя.
Опять какая-то Мать…
— Кто это — Мать?
— Это все сущее. — загадочно сказал слепой, и заткнулся.
Бралг стоял столбом и переваривал. Если у меня шаблон треснул, то у него порвался в клочки, и чую я, предстоит мне допрос с пристрастием. Я окинул комнату взглядом, вспоминая былое, как хамил слепому, как мы ночевали у него толпой… И мой взгляд упал на ящик в углу. Голова. Ключ в замке, где я его и оставил. Интересно, как там у нее дела… Я встал с табуретки, от чего Бралг дернулся — хотел меня ловить, но слепой опять остановил его жестом.
— Этот человек не опасен, — сказал Пекарь, — не причиняй ему зла.
Староста с подозрением зыркнул на меня, а я взял ящик, поставил его
