– Да. Ты хороший друг.
– Поэтому я научу тебя целоваться. Для тебя это очень важно, а я всегда готов помочь тебе. Об этом никто не узнает, и так ты будешь знать, что делать, когда наступит тот самый момент.
– Что? Ты с ума сошёл? Я не могу с тобой целоваться, – ужасаюсь я.
– Почему? Это ничего не значит ни для меня, ни для тебя. Это просто обучение. Да?
– Я не знаю…
– Баунти, если ты будешь истерить, когда Рас захочет тебя поцеловать, то этим ты напугаешь его. Мы, парни, дебилы, понимаешь? Мы очень уязвимы и у нас свои тараканы в голове. Когда девушка начинает нервничать, мы думаем, что дело в нас. У нас изо рта воняет или от нас воняет, или мы ужасные, или мы ей не настолько нравимся. В общем, в такой момент надо расслабиться и пусть всё происходит так, как должно. Тогда все останутся в плюсе и тебе ни за что не будет стыдно.
– Боже, я не знала, что у вас в головах столько дерьма, – хихикаю я.
– О-о-о, ты даже не представляешь, сколько его там, но ты познакомишься с ним, Баунти. В твоей жизни будет много мужчин и каждый будет пытаться на тебя давить, но ты не должна поддаваться. Хм, напиши для себя идеальный сценарий, какими ты видишь свои отношения и не отходи от него. Вот и всё. А сейчас я поцелую тебя и покажу, что происходит, когда поцелуй становится очень приятным, – шепчет Оук.
Господи… боже мой, меня поцелует Оук Хантер. О его поцелуях чуть ли не легенды слагают в школе. Девочки в раздевалке говорят, что им говорили, что когда Оук Хантер целуется, то можно забыть своё имя. А целуется Оук Хантер очень редко. И каждая мечтает об этом. Сейчас мне подвернулся уникальный шанс проверить, правда ли то, о чём говорят. Самое страшное, что я этого очень хочу.
– Баунти, это же я. Расслабься, – он гладит мои щёки большими пальцами.
– Мне очень сложно… и страшно. Вдруг я буду плоха, и ты…
– Я научу, и ты будешь лучшей в этом. Я никогда не буду смеяться над тобой. Обещаю. Я хочу помочь тебе справиться с волнением. Первый поцелуй очень важен. Не менее важен, как и лишиться девственности…
– Надеюсь, что ты не будешь сейчас меня учить и этому, – пугаюсь я.
– Нет, но если попросишь…
– Оук, – пихаю его в плечо, а он смеётся.
– Только поцелуй. Идёт?
– Ладно. Что я должна делать?
– Закрыть глаза и чувствовать. Только чувствовать мои губы и знакомиться с новыми ощущениями. Я не плюшевый медведь, Баунти, я живой парень.
Сглатываю от страха и киваю ему.
– Хорошо. Тогда я готова, живой парень.
Я ни черта не готова. Стоять смирно или дотронуться до него? Что я должна, чёрт возьми, делать? Я не знаю! Не знаю!
– Ш-ш-ш, Баунти, дыши, – шепчет Оук. Его ладони скользят по моей спине, и он успокаивающе гладит меня по ней.
– Мне так страшно, – признаюсь я, не открывая глаз.
– Я знаю, Баунти, но я рядом. Я всегда буду твоей подушкой безопасности, обещаю. Ты можешь падать, и я тебя поймаю. Не для этого ли созданы… друзья?
Слабая улыбка появляется на моих губах. Оук всегда говорит мне правильные слова. Он никогда не даёт мне сомневаться в себе, ныть из-за своих бёдер. Он мой личный черлидер с грязным ртом, наверное, поэтому мне так комфортно рядом с ним. В какой-то момент я понимаю, что расслабляюсь. Мне становится легко и вот тогда я чувствую аромат мыла Оука и его мягкие губы. Они касаются моих. Меня пронзает молнией от головы и по позвоночнику вниз. Дрожь моего тела подтверждает это. Я цепляюсь пальцами в толстовку Оука и всхлипываю, когда он отстраняется.
– Это было не больно, – шепчу я. – Мы закончили?
Приоткрываю один глаз, видя, что он сейчас рассмеётся.
– Нет, Баунти, потерпи ещё немного. Сейчас был поцелуй для начальной школы, теперь будет для старшей. Продолжай чувствовать.
Киваю ему и закрываю один глаз. Так, чувствовать… кажется, больше чувствовать я не могу. Или могу.
Оук снова касается губами моих губ. Он медленно и нежно оставляет поцелуи на моих губах, а его рука продолжает поглаживать мою спину. Я вся покрываюсь мурашками удовольствия. Это чувствуется так хорошо. Приятно. Беззаботно. Романтично. Но потом становится страшно. Кончик языка Оука проходит между моих плотно сжатых губ, и я охаю. Я пытаюсь отстраниться, ощутив привкус попкорна и рёбрышек. Но он кладёт ладонь на мой затылок, не позволяя мне убежать. Его губы вжимаются в мои и он целует меня крепче. Мои ноги дрожат. Я обхватываю его шею и тянусь к нему, выгибаясь в пояснице. Его язык проникает в мой рот. Я вся замираю, слушая свои ощущения. И они потрясающие. Он касается кончиком языка моего. Это вызывает невероятную волну жара, скатывающуюся по моему позвоночнику.
– Тебе нужно ответить мне, Баунти. Поцелуй меня, – шепчет Оук. Распахиваю на секунду глаза. Он сосредоточен на выражении моего лица. Сглатываю и облизываю губы, кивая ему. Я тянусь к его губам и целую его. По памяти делаю то же самое языком, что и он. А потом он присоединяется ко мне. Его ладони крепче стискивают меня в руках и вжимают в его тело. Наши губы начинают двигаться всё быстрее и быстрее, словно хотят сожрать друг друга. Он такой вкусный. Боже мой, он чертовски вкусный. Я задыхаюсь от приятного покалывания во всём теле. Мои пальцы забираются в его волосы. Я не могу остановиться и прекратить целовать его. Эта борьба языками, губами, телами невероятно приятна. Боже мой, я точно уже не помню, как меня зовут. Все легенды про поцелуи Оука Хантера были правдой. Они спускают тебя в ад и хочется гореть в этом пламени.
***
Касаюсь кончиками пальцев своих губ и с них срывается обречённый стон.
– Детка, ты как? – Рас присаживается на корточки передо мной. Поднимаю голову и печально смотрю на него.
– Паршиво. Мне так стыдно. Я не должна была всё это говорить ему, но я не смогла закрыть рот. Я обязана была проигнорировать его выпад, быть выше этой глупой ссоры. А потом я ударила его. Клянусь, я не хотела…
– Бон-Бон, Оук провоцировал тебя. Он наговорил столько дерьма, что я сам готов был ему врезать. Выпей воды. Ты всё сделала правильно. Ты защищала себя и свою работу. Оук больше не наш друг. Он не тот человек, которого мы любили. Он высокомерная и противная задница. Оук Хантер изменился и не в лучшую сторону, – Рас потирает мою спину и протягивает мне бокал с водой.
Рас не прав. Оук тот же самый. Просто Расти так и не узнал настоящего Оука Хантера, а я знала. Он всегда был таким засранцем. Но я не имела права устраивать скандал на завтраке наших семей. Я не должна была показывать ему свою слабость. Теперь он всё знает. Он убедился, что я боюсь его. Боюсь, что он откроет рот и обличит меня перед всеми. Ему ведь ничего не будет. Мужчины, вообще, редко бывают наказаны за такое, а вот женщин чуть ли не убивают за подобное. Морально, хотя иногда и в буквальном смысле.
