со стороны ответственного. Вы когда последний раз вносили информацию о чинителях в наш общий иллюзорный справочник?
– Давно. А толку? Я и так обо всех знаю. У меня интернет. Заливаю в облако, там стоит скрипт на еженедельное обновление. Мне сразу подсвечиваются все чинители низшего порядка, кто где, кто когда, кто что натворил. – Мальчишка принялся водить пальцами по телефону. – Я вот вам прямо сейчас… так, ну смотрите… всяких там крыс, кошек, псов не считаю. Из относительно разумных… так… ну, горгульи привезённые отлаживают украшения в центре. Шесть горгулий. Ещё одна проходит обучение, из Парижа обменялась. Что ещё. Домовые. Три тысячи двенадцать… одиннадцать… эх, бедолага. Только что в кипяток свалился. Лечиться теперь месяц нужно будет… все при деле. Могу график сбросить на почту. Идём дальше… так… добрые морские девы, которых я завёл в таблицу под названием «русалки», семь тысяч сейчас, все ждут прихода кукушки, чтобы отправиться по рекам и каналам с Даной чистить швы. Тут всё под контролем. Так…
– Хватит, пожалуй! – Мужчина с часами потёр виски. – Достаточно. Мы убедились. Ты молодец. Идём дальше… – Он послюнявил пальцы. – Кто знает, кто следующий по графику уборки центра города от… эээ… вековой дряхлости?..
Бабушка взяла меня и Макса за руки и шепнула:
– Я выведу вас на улицу. Тут ещё какое-то время будет невероятно скучно.
– Но мне уже нравится, – ответил Макс.
– Будущее чувствует конкуренцию. Не хочу, чтобы оно из вредности завело вас в лабиринты книжных стеллажей. Ваши маленькие головы точно взорвутся от такого количества знаний. Читать книжки, знаешь ли, нужно выборочно. Только те, которые могут быть полезными лично для тебя.
Мы подчинились. На секунду возникла пауза: присматривающие за городом молча провожали нас взглядами.
Бабушка провела нас мимо многочисленных пыльных стеллажей, под светом тусклых ламп, к стеклянной двери и вывела наружу, во двор.
С мокрого асфальта вспорхнула стайка болотных голубей.
Бабушка протянула нам какую-то книгу с цветной обложкой и сказала:
– Держите, милые. Мы ненадолго и скоро отправимся дальше. Никуда не уходите, Изнанка может быть опасной.
– Мы это уже поняли, – ответил я.
Бабушка скрылась за дверью книжного, а мы уселись прямо на ступеньки и стали ждать.
Читать книгу я не собирался, а вот Макс полистал её и вздохнул:
– Много букв, мало картинок.
Болотные голуби, видя, что мы не причиняем вреда, принялись вальяжно расхаживать у наших ног, то и дело выклёвывая что-то из земли и трещин асфальта.
Мы сидели так какое-то время, разглядывая пустой двор. В квартирах домов вокруг определённо кто-то был. На нас поглядывали, таясь, отогнув краешки занавесок. Мелкий дождь стучал по карнизам и трубам, по многочисленным окнам.
Глава четвёртая, в который мы заглядываем в окна, слушаем продолжение сказки, а Макс суёт нос куда не нужно
Дверь книжного отворилась, и на крыльцо вышли бабушка и дедушка. Бабушка, что характерно, осторожными движениями собирала пыль, осевшую на их плечах, волосах и рукавах, и складывала её в карманы.
– Дело сделано. Пойдёмте, дети, – буркнул дедушка, легко спускаясь по мокрым ступеням.
– А где остальные присматривающие? – Макс заторопился за ним.
– Разбрелись кто куда. У всех своё время. Это на Изнанке оно не движется, а в реальности о-го-го.
Вчетвером мы снова перешли дорогу и спустились к лодке. И снова берега реки будто расширились, исчезли в сером тумане.
– Живи ещё хоть четверть века… – пробормотал дедушка, задумчиво вглядываясь в мрак. – Когда увидимся теперь, неизвестно. Снова книжку с начала заполнять. А мне никогда не удаются первые главы. Что ж, плывём дальше.
Он взялся за вёсла. Лодка отчалила от берега, мерно покачиваясь.
– Куда мы теперь? – спросил я, глядя, как каменная стена, спуск и ступени медленно растворяются в тумане.
– Искать большую золотую рыбу, – ответил дедушка. – Именно так.
– А что загадали старик со старухой? – спросил Макс внезапно, вспомнив о сказке. К слову, книгу из книжного вместе с зонтом он прижимал к груди, словно сокровище. – Какое у них было желание? Конечно, не железную дорогу и паровоз, я бы удивился.
– Это была не железная дорога, – подтвердила бабушка, улыбнувшись. – Старик со старухой решили приберечь желание на чёрный день. Это значит, чтобы загадать что-то самое-самое важное. Жизнь у них наладилась. Вдобавок старик нашёл работу на Изнанке. Рыба помогла, посоветовала. Он приходил сюда и помогал залатывать дыры, поддерживать порядок. Всё у них было хорошо до самой смерти.
– …а желание? Пропало?
– Конечно, нет. Перед смертью старик взял с рыбы слово, что его единственное желание перейдет по наследству к его детям. А поскольку он сделал для Изнанки много хорошего, рыба согласилась.
– А дети что?
– Жили долго и счастливо, – вставил дедушка. – Ученье, конечно, свет, но за излишнее любопытство носы отрывают, слышал о таком?
– Нет, – честно признался Макс.
– Не переживай, у этой сказки должен быть хороший финал, – бабушка продолжала улыбаться.
В наступившей тишине послышались далёкие равномерные всплески. Я вглядывался в морось и туман, которые почти закрыли набережные, спрятали домики. Сзади нас, метрах в сорока, в серой пелене сформировался высокий тёмный силуэт.
– Рыбак, – шепнула бабушка. – Гребёт за нами. Настырный…
Запустив руку в карман, она вытащила баночки с «лизунами» и протянула мне.
– Намазывайте на жилеты, дети, быстро, – велела.
– Намазывать?..
– Ага, целиком! – Бабушка откупорила крышечку, выковыряла пальцем вязкую массу и стала размазывать по моему спасательному жилету. В сумраке пятнышки жидкости поблёскивали бледным фосфорическим светом.
Дедушка стал грести сильнее. Лодка сразу же набрала скорость. Острый нос едва не погружался в воду. Волны по обеим бортам стали больше, ударялись сильнее, а капли, попадавшие на кожу, казались ледяными.
Я помогал бабушке размазывать жидкость, хотя не очень понимал, для чего. Всё это мы делали молча, казалось, что любой звук – кроме плеска от вёсел и волн – может навлечь беду.
Лодка мчалась сквозь туман и дождь. Размытые тени домов слились в чёрную неровную полосу, река будто сузилась, а над нами нависли каменные стены. Сзади плыла ещё одна лодка, мы видели её, видели высокий силуэт, орудующий вёслами. Туман скрывал его лицо, одежду, стачивал очертания. Силуэт походил на призрака, разрезающего воды безымянной реки. Я вспомнил это меткое слово: «серый». Точно, Рыбак был серым во всех смыслах.
Он приближался, вскоре это стало заметно. Дедушка наваливался на вёсла что было сил, вены на его запястьях вздулись, а на висках проступили крупные капли пота. Но наша лодка не справлялась. Или Рыбак-великан просто был не такой старый, как дедушка, и грёб лучше.
Волны
