послушно потянулся за Звездой. У нее, между прочим, имелось лишь пять лучей. Даже интересно, как Лариса собирается привести эту штуковину в рабочее состояние.
– Чего хочешь сейчас? Ну? Так. Откровенно. – Ее взгляд был привычно насмешливым. Каждый раз, когда думаю, что способен перехитрить это существо, тут же возникает ощущение, будто оно надо мной просто глумиться, и там на каждое мое действие имеется несколько вариантов противодействия.
– Хочу, чтоб все быстрее закончилось. Бесконечная какая-то кутерьма. Ушел, пришел, ушел, пришел. И главное, не вижу финальной цели. При таком раскладе, вы меня можете до конца жизни дергать.
– Можем. – Лариса, соглашаясь, утвердительно кивнула. – И будем, если понадобиться. Видишь ли, Иван, дед твой особый человек. Он, можно сказать, между смертью и жизнью по границе прошел. И там не остался, и сюда вернулся не полностью. Мать – то его сильно просила за младшего. Так просила, что услышали. И ты у нас парень не простой. Отец твой был обычный. Так себе. Ни плохо, ни хорошо. Ни рыба, ни мясо. Одно время и к нему приглядывались. Как все он. Никакого изюму. Но вот ты… Так что, знаешь, не могу обещать, что мы больше не встретимся, когда всё закончится в этот раз.
А вот такая откровенность мне совсем не понравилась. Это что, выходит? Жить, как на вулкане? А вдруг опять заявится парочка мутных личностей и отправит меня хрен его знает, куда? Так ещё это «хрен его знает, куда» обычно имеет множество вариантов итога. Вот оно мне надо? Сейчас бы все завершить и до свидания. Хотелось бы пожить нормально. «Как все, обычно» меня наоборот устраивает.
– Ты, Иван, об этом пока не думай. Не это сейчас важно. Помни про наш уговор. Тебе надо Лизку в норму привести. Понял? И давай без фокусов. Ты правильно размышлял прежде, нет у вас будущего. Так что не́чего себе голову дурью забивать и девку мне портить. У нее своя судьба. Понял?
Лариса вдруг нагнулась вперёд, ухватив своей рукой мою руку. Ту самую, в которой была зажата Звезда Давида.
– Не прощаюсь, встретимся скоро. Ты теперь парень опытный, гораздо быстрее пойдет наше дело.
Пока болонка говорила все это, ее пальцы с каждым словом сильнее сжимались в кулак, автоматически сдавливая мои. Я уже чувствовал, как лучи Звёзды впиваются в кожу. Дёрнулся, пытаясь вырвать конечность. Куда там! Хватка была такая, что не пошевелить рукой вообще. При этом глаза болонки начала затягивать знакомая чернота. Такое ощущение, будто со всех сторон в центр радужки собиралось что-то пугающе темное. Я хотел отвернуться, потому как зрелище, честно говоря, не из приятных, но тоже не смог. В ту же секунду в голове будто что-то щелкнуло, взорвалось. Я моргнул и уставился, от изумления приоткрыв рот на … Тихонова, который сидел напротив меня за столом, застеленным темно-зеленым сукном.
– Ну, не сука тебе… – Вырвалось вслух на эмоциях.
– Сука. – Согласился Никита Пахомович. – Потому и надо к нему подобраться. Это – финальная часть. Самая сложная.
Вообще-то, мое высказывание, конечно, в первую очередь относилось к бабке-демону. Не знаю, о ком говорил Никита Пахомович. Эта сволочь, Наталья Никаноровна, несколько раз отправляла меня, то туда, то сюда, путем причинения различных травм, а по сути, можно было вот так. Просто вручить Звезду Давида и сверкнуть своими черными зеньками.
– Значит, Иван, как и говорил, дело серьезное. Отправитесь в тыл врага. Ориентировочно высадка на 26 августа. Там вас будут ждать. Партизанское соединение. Место будущей работы – Ровно. Цель, конкретно ваша с Натальей Никаноровной и Елизаветой – прикрывать, оказывать помощь определенному человеку. Встретитесь с ним перед тем, как состоится вылет. Это один из самых опытных, самых надёжных разведчиков. Состоит в 4-м управлении НКВД с января этого года, но готов для предстоящего дела идеально. Ещё до войны много времени провел среди немцев. Ему тогда «слегендировали» профессию инженера-испытателя московского авиационного завода. Чтоб ты понимал, именно при его участии в квартире военно-морского атташе Германии в Москве фрегаттен-капитана Норберта Вильгельма Баумбаха был вскрыт сейф и пересняты секретные документы. Участвовал в перехватах дипломатической почты, когда дипкурьеры останавливались в гостиницах, в частности, в «Метрополе», смог попасть в окружение военного атташе Германии в Москве Эрнста Кёстринга. Это позволило наладить прослушивание квартиры дипломата. Его готовили именно для подобной деятельности, той, которая вам предстоит. В Германии он наблюдал за бытом и нравами, знает все до мельчайших подробностей. Лично общался с высокопоставленными чинами Третьего рейха. Удивительная штука, Иваныч, но он потрясающе сильно похож на истинного арийца. Владеет шестью диалектами немецкого языка. То есть, выясняет, откуда родом его собеседник, и словно по щелчку пальца переключается на нужный диалект. Зимой ему «слегендировали» новую биографию. Теперь это – немецкий офицер, обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт. Вам он будет представлен под именем Николая Грачева. Большего сказать не могу. И без того сейчас озвучил секретную информацию, лишь потому, что задание предстоит, мягко говоря, не из простых. При всей его подготовке, есть опасение, что возможен риск провала. Поэтому с ним в качестве страховки, идете вы. Елизавета, конечно, до сих пор в себя не пришла, хотя уж с октября-то минуло почти десять месяцев, но Наталья Никаноровна уверяет, со дня на день станет лучше. Все вернется обратно. Не верить ей нет причин. С первой минуты нашего сотрудничества, не смотря ни на что, княгиня ни разу не подвела. Особенно после той истории, что приключилась с вами по дороге в Москву из Калинина.
Я моментально напрягся. Вот эта дорога из Калинина в Москву интересовала меня в подробностях. А в частности, как Лиза оказалась жива. То, что бабка-демон приложила руку, это даже без сомнений. Но как именно, хотелось бы знать. А в лоб и не спросишь.
Я опустил взгляд, бегло осматривая себя. На мне была форма, но обычная. Имею в виду, летний вариант. За окном – вполне себе зелёные деревья. Учитывая обозначенную Тихоновым дату и озвученный срок, прошедший с момента той ситуации в деревенском дворе, сейчас, скорее всего, август 1942 года.
Я незаметно огляделся. Повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Будто шея затекла. Сидим в книжном хранилище. Лубянка.
Из-за книжных полок послышался звук шагов. Как в песне. Я узнаю ее из тысячи. Что-то типа того. Наталья Никаноровна ещё не показалась на глаза, а я уже знал, это идёт она.
– О-о-о-о-о, Иваныч. Здравствуй. Давно вернулся? Никита Пахомович так и не рассказал нам, куда тебя отправил на два месяца. – Бабка-демон в своем знакомом, привычном виде, это несомненно, смотрелась очень органично.
И костюмы ее эти, и жабо, и шляпка с ридикюлем. Может, конечно, я просто привык считать именно такое лицо настоящим, но оно ей однозначно шло больше прочих.
– Сегодня он вернулся, Никаноровна. – Ответил за меня майор. – А все говорить вслух, необязательно. Ты, мне кажется, и без того знаешь больше положенного. Лучше скажи, как там Елизавета? Нужна она сильно. Сама понимаешь.
Меня немного удивило то, каким тоном Тихонов говорил с бабулей. В голосе майора больше не было строгости или металла, как раньше. Они будто стали… черт… ну, да. Они будто стали хорошими знакомыми. Назвать друзьями все же не могу.
– Нормально Елизавета. Говорю тебе, товарищ майор, все будет хорошо. Девочка приходит в норму. Сразу предупреждала, без последствий все, что случилось, не останется.
При этом Наталья Никаноровна мимоходом, но так выразительно на меня посмотрела, что я без сомнений понял, вот это «приходит в норму» относится к моему договору с ней. То есть, она обещает Тихонову, что все наладиться, лишь отталкиваясь от моего присутствия. Это, конечно, круто, но, как всегда, в открытую играть бабуля не может. Прежде, чем сжала мою руку, когда мы сидели за столом, конечно же, ни слова не было сказано о том, как конкретно я могу помочь Лизе. А теперь и спрашивать бесполезно. Будет опять рассказывать о невмешательстве и о том, что
