не собирался – не в его положении глумиться над чужой слабостью. А вот учесть планировал. Когда против тебя все, даже союзники, лучше знать больше, чем меньше.
Оставшиеся без хилера инженеры встречали группу в зале прилета, словно желая подчеркнуть: в сообщении они не соврали, на станции все действительно нормально. Они и правда не выглядели ни избитыми, ни изможденными, ни запуганными. Двое мужчин, одна женщина. Самые обычные люди, настолько привыкшие к постоянной близости смерти, что перестали о ней думать.
Сообразить, кто в прибывшей группе главный, было несложно – Кейн выглядел заметно старше своих спутников. К нему и подался грузный мужчина лет сорока пяти-пятидесяти. Он протянул инструктору руку и представился:
– Леннарт Грау, глава смены, ведущий инженер «Ковчега». Это Лиза, тоже инженер, а это Бенуи, он у нас техник-оператор.
– Рад встрече, – сдержанно кивнул легионер. – Что по вашей ситуации? Никаких следов хилера?
– Ничего… Но мы оставались только в жилой зоне, вы ж правила знаете…
– Я знаю. Для всего остального здесь мы. Покажите нам наши комнаты.
Решение сначала расселиться, а потом заняться поисками никого не удивило. Станция была огромна, не следовало и мечтать о том, что кадеты найдут хилера за пять минут – после такого долгого отсутствия. Кейн все решил верно, им сначала нужно было обосноваться в «Ковчеге», а потом только решать, что делать.
Внушительное количество комнат при ограниченных бригадах было понятно. Об опасности Эреба никогда не забывали, станцию обустроили так, что любую ее часть обитатели могли изолировать – даже в жилой зоне. В этом случае они просто перебрались бы в те спальни, которым теперь предстояло стать гостевыми.
Шестой получил свою комнату первым. Он подозревал, что так Кейн обеспечил возможность объяснить местным, почему предполагаемые спасатели притащили с собой какого-то малолетнего калеку. Объяснения не помешали бы – Грау и компания всю дорогу бросали на Шестого недоумевающие взгляды, которые он легко игнорировал. И все же укрыться от них оказалось приятно, так что в выигрыше были все.
Комната, доставшаяся ему, была стандартной. Небольшое тесное помещение, никаких окон – откуда им взяться под землей, да еще и в центре станции? Зал без углов, полукруглый, с обитыми металлом стенами. Из мебели только столик, кровать и полки для личных вещей над ней. Таких вещей у Шестого было даже меньше, чем у остальных: он не таскал с собой напоминаний о доме, только необходимый набор – аптечка, сменная форма, книга. Сумку он сразу разбирать не стал, Шестой планировал сначала воспользоваться теми недолгими минутами уединения, что ему достались.
Он подошел к стене, прижал руки к металлу, чувствуя легкую вибрацию. Это не из-за урагана, это где-то поблизости работают генераторы… От урагана они прикрыты несколькими уровнями защиты, но в масштабах планеты это такая мелочь! Шестой закрыл глаза, стараясь представить ту преисподнюю, что развернулась сейчас наверху.
На терминаторе свет еще не умирал окончательно, но тьма уже была достаточно близко, чтобы погрузить все вокруг в вечный полумрак. Смертельная взвесь, принесенная ветром, лишь сгущала сумерки, царившие на разделительной черте. Если двигаться в одну сторону, света и жара наверняка становилось бы все больше и больше – пока весь мир не утонул бы в огне.
Но огонь был Шестому не интересен. Огонь понятен – даже со всеми странностями здешних вулканов. Эту часть Эреба неплохо исследовали благодаря огнеупорным дронам. Поэтому Шестой мысленно двинулся в другую сторону, к непроницаемой ледяной тьме.
Ту часть планеты познать так и не смогли. Она безжалостно заглатывала любые экспедиции, которые рисковали к ней приблизиться. Люди сунулись туда один раз – и почти сразу пропали со связи. Больше их ошибку никто не повторял, в темноту отправляли роботов, и вновь безрезультатно.
На той стороне Эреба могло скрываться что угодно. Вечные горы, ледяные пики. Может, замерзший океан? Или живая болотистая почва, поглощающая все единой бескрайней пастью? Или то, что человеческий разум не может даже представить, потому что на Земле нет ничего подобного?
Это могло быть что угодно, однако Шестому почему-то казалась, что там скрыта только тьма. И не просто отсутствие света, а нечто густое, осязаемое… Смертоносное. Когда он попадал туда, оно уже не отпускало. Оно захватывало его, окружало со всех сторон и попросту растворяло. Его одежду, его кожу, доставившую ему столько проблем, кровь и мышцы… Она не просто убивала Шестого, она уничтожала все, чем он был. Чтобы от него не осталось ни трупа, ни имени, ни памяти… Вот он был – а все равно что не было, и мир это примет, потому что миру все равно…
– Эх, дохляк, ты чего трясешься?
Голос, ворвавшийся в его реальность грубо и резко, развеял иллюзию, возвращая Шестого из ледяной тьмы обратно под мягкий свет скрытых под потолком ламп. Открыв глаза, кадет обнаружил, что его руки и правда дрожат мелкой дрожью. Надо же… он и не заметил, как планета начала поглощать его. Хотя стоило ли ожидать меньшего от величественного Эреба?
Сделав мысленную пометку впредь быть осторожней, Шестой повернулся к своей неожиданной гостье. Ему не нужно было спрашивать, кто это, он и так знал. Он эту девушку еще на первом собрании группы заметил – он всех своих спутников тогда изучил.
Вторая обладала внешностью ангела и манерами оператора станционного погрузчика. Тонкая, изящная и светлокожая, она поражала искристыми голубыми глазами, так похожими на небо далекой Земли. Угольно-черные волосы вились мелкими кудряшками и окружали голову девушки воздушным облаком, а она и не думала собирать их, знала, наверно, как ей идут эти свободно распущенные локоны. Вторая была удивительно красива, и при взгляде на нее казалось, что она такая ранимая, такая беззащитная… А потом она открывала рот, и становилось ясно, что Легион не зря питал на ее счет большие надежды. Она была наглой, но наглой не от глупости, как часто бывает, а от силы и уверенности в себе. Шестой подозревал, что прошлое у нее было непростым, такие люди в избалованности не выковываются. Это не умиляло, Вторая явно была из тех, кто сметает со своего пути проблемы – даже живые, такие, как он.
– Со мной все в порядке, – равнодушно отозвался Шестой.
– Да? А вибрировал почему?
Вместо ответа Шестой демонстративно вытянул вперед руки, показывая, что дрожь улеглась. Рассказывать о своей попытке почувствовать планету он не собирался, эта девица все равно не поняла бы. Он надеялся, что теперь она уйдет, но Вторая все так же стояла у открытой двери.
– Как тебя зовут? – спросила она, разглядывая его с тем любопытством, которое люди обычно проявляют к животным.
– Номер шесть. Или это вопрос с подвохом?
– Это ответ с подвохом! Прямо так мать и назвала – номер шесть?
– Ты прекрасно знаешь, что нам запрещено использовать свои настоящие имена до конца года, – напомнил Шестой.
– Ну и зря. Имя – это обозначение того, что ты есть. Если у тебя нет названия, что ты вообще такое? Понятно, зачем Легиону нужно слить нас в одну массу. Так это не значит, что мы обязаны поддаваться. Меня зовут Эви. Эви Мауд.
Такого он точно не ожидал. Она вроде как подставлялась – предлагая ему дружбу. И сначала удивление оказалось приятным, но потом Шестой вспомнил, где находится и с кем говорит.
То, что эта девица умеет плести интриги и добиваться своего, стало понятно сразу, когда она поцеловала Первого. Она быстро определила, кто в группе сильнее ее, и наверняка намеревалась управлять им через страсть. Шестого же она решила подчинить через доброту, подумала, что калеке такое отношение редко достается, ему много не надо.
Поддаваться этому Шестой не собирался.
– Ну же, – поторопила она. – Назови себя, обозначь свое место во Вселенной!
– Номер шесть, – невозмутимо повторил он.
– Какой же ты тухлый… Ладно, на лбу себе свой номер начерти, если он тебе так нравится! Я пришла сказать, что через час у нас встреча, наш Первый будет учиться роли отважного лидера. Не опаздывай!
Она сказала это, развернулась и ушла, оставляя Шестого наедине с ревущей планетой.
* * *
Рале не брался определить, что давило на него больше: произошедшее с Альдой, растущее недоверие со стороны команды или то, что Лукия ничего ему не объяснила. Он не мог поверить, что она внезапно озаботилась собственной карьерой и ради этого решила швырнуть в пламя двигателей малолетку. Но и причин, оправдывающих капитана, он не находил, замкнутый круг какой-то.
Чуть легче ему стало только на заседании комиссии, когда научный отдел невольно намекнул, что не все в этой истории так просто. Но уж тогда-то Лукия должна была рассказать ему правду!
А она предпочла делать вид, будто все идет как надо. По инструкции же так! Рале не выдержал первым. Промаявшись несколько дней на станции, где проходил их вынужденный отпуск, он все же пошел к временному жилищу капитана.
Лукия оказалась внутри и открыла ему сразу, удивленной она не выглядела. Она посторонилась, пропуская Рале в капитанские гостевые апартаменты.
Он не знал, как себя с ней вести. Пытался придумать хоть какой-то план
