воду струями, начиная с низких камней и переходя к более высоким.
Я даже не пытаюсь запомнить последовательность, поскольку у меня нет ни магии воды, ни палки, которой можно нажать на камни, если это вообще сработает. Наконец скрипит металл, и на стене от пола до потолка появляется щель.
Юстус направляет поток магии в проем, расширяя его до тех пор, пока он не становится размером со взрослого человека. Только затем поворачивается и устремляет на меня пристальный взгляд – тот, который, как мне казалось, я унаследовала от него.
– Мериам, прибыла наша внучка.
От этого слова меня передергивает. Да, во мне течет кровь этой ведьмы, но она вовсе мне не бабушка, точно так же как Юстус мне не дедушка.
Юстус смотрит на руку, сжимающую мое предплечье.
– Мериам нужно увидеться с ней наедине.
– Исключено, Росси.
– Если будете касаться Фэллон, когда Мериам выпустит ее магию, то вы можете пострадать, Маэцца.
– Ладно, трогать не буду, но куда пойдет Фэллон, туда пойду и я. Может, ты и доверяешь ведьме, Юстус, но не я.
Генерал едва заметно дергает подбородком.
– Хорошо. – Он кивает на узкий проход, созданный им с помощью магии, и жестом велит мне войти. – Твоя магия ждет, Фэллон.
Я едва обращаю внимание на слова Юстуса, завороженная двумя чернильными кругами на его ладони. Лючинцы не делают татуировок, а генерал лючинской армии делает? К тому же почему я никогда не замечала ее раньше? Ну да, его рука вечно прикована к рукоятке меча, и да, я встречалась с ним всего дважды, тем не менее… круги такие большие и темные, что только слепой не заметит.
Хватка Данте на моей руке ослабевает и вскоре совсем исчезает.
– Идем.
Я не двигаюсь с места, сердце колотится о ребра.
– Живее, Фэллон, пока луна полная.
Я тяжело сглатываю, и еще несколько раз; барабанные перепонки гудят от учащенного пульса. Однако к страху примешивается волнение. У меня вот-вот появится магия. И, судя по рассказам, магия невероятная.
Пальцы дрожат и покалывают, словно кровь готовится вырваться из своей клетки из плоти. Я сжимаю кулаки. Желудок сводит, когда я делаю шаг навстречу женщине, которая навсегда изменит мою жизнь.
К лучшему, решаю я, поскольку, по-видимому, еще не превратилась в законченную пессимистку. Да, из-за древнего заклинания Мериам не получится использовать магию против Данте, но получится использовать против всего остального мира.
Проходя мимо Юстуса, я бросаю на него взгляд. Черты его лица ничего не выражают, однако уголки рта все больше опускаются, а горло подергивается. Неужели великий лючинский генерал нервничает? Хочется думать, что так и есть, поскольку он догадывается, что вторым пунктом в моем списке дел будет его убийство. Если только он тоже не сделал себя шаббинонепробиваемым.
С него станется. Мужчина до крайности хитер и расчетлив – феникс, восставший из ила водяной могилы. Нет, феникс – слишком величественное создание для этого мерзавца, который изувечил собственную дочь. Юстус Росси – чума, инфекция, которая разъедает все, к чему прикасается.
Взгляд вновь падает на его ладонь. Интересно, может, два переплетенных чернильных круга являются шаббинской печатью – неким оберегом? На месте Юстуса я бы вся окуталась магическими щитами, подходя к весьма мстительной женщине, которая вот-вот заполучит силу.
Глава 6
Дойдя до входа в гигантское хранилище, я замираю. Данте намерен последовать за мной, тем не менее вдруг это ловушка? Вдруг Мериам не собирается возвращать мне магию? Вдруг она намерена меня убить? В конце концов, раз уж моя мама мертва, значит, я единственная шаббинка, оставшаяся в Люче. Единственная, кто способен пробудить воронов.
Я прищуриваюсь, вглядываясь во тьму, и замечаю блеск глаз. Отступаю и на кого-то натыкаюсь. Надо мной нависает Данте, его пристальный взгляд прикован к чему-то за моей спиной.
– М-мне… – Я облизываю сухие губы. – Мне не по душе тесные пространства. – Пытаюсь проскользнуть мимо Данте, но он не позволяет.
– Хранилище невероятно просторное, уверяю тебя. – Голос Юстуса звучит словно с другого конца туннеля, по которому мы только что прошли. – Моя мать копит свои богатства с самого раннего детства и ни с чем не расстается – ни ради прибыли, ни ради благотворительности.
Внимание переключается на генерала, чей взгляд направлен в прямоугольную комнату, и теперь я замираю совсем по другой причине.
– Ваша мать?
– Ксема Росси.
Ксема Росси живет в Тареспагии, а значит…
Значит…
О боги! Эпонина не наврала. Лор был неправ. Она сказала правду!
От важности открытия у меня подскакивает пульс. Взгляд генерала возвращается к моему лицу. Останавливается. Понял ли он, какой вывод я сделала из его случайно брошенной информации? Или ему все равно?
– Почему мы не можем встретиться здесь? – Я обвожу рукой помещение, похожее на темницу.
– Потому что моя жена сидит внутри и не может прийти.
Жена?.. Сердце на мгновение замирает. Впрочем, Юстус с Мериам – идеальная парочка: оба хитрые и злобные.
– Как, змей вас задери, вам удалось затащить ее под венец?
Юстус улыбается, но весьма недобро.
– Очень просто. Предложил ей выбрать между браком или смертью. Она предпочла первое.
Да ладно, психопат ты долбаный!
– Как романтично. Вы и нонну таким же образом вынудили выйти за такого свихнувшегося мудака?.. – Я прикусываю язык, слишком поздно осознавая, что назвала одного из своих тюремщиков мудаком, да еще и сумасшедшим. Конечно, это чистая правда, но… мерда! Вдруг за уязвленную гордость он тоже отомстит через Энтони?
Я изо всех сил пытаюсь придумать, как загладить оплошность, прежде чем он сорвется, но ничего не идет в голову.
– Кровь от моей крови, плод чрева моей дочери… – прорывается сквозь удушающее напряжение жутковато-нежный голосок, возвращая мой взгляд обратно к хранилищу. – Подойди, чтобы я могла наконец взглянуть на тебя.
Мериам настоящая. Она по-настоящему настоящая.
– Что сказала ведьма, Юстус? – Грубый тембр Данте неприятно бьет по округлой раковине моего уха.
Я хмурюсь: холодящий душу призыв прозвучал вовсе не шепотом, к тому же Юстус стоит не ближе нас. Неужели неббенские химикаты воздействуют не только на желудочный сок Данте?
– Мой шаббинский еще не слишком хорош, Маэцца, но, кажется, она упоминала кровь.
Э-э… чего?! Мурашки покрывают каждый миллиметр тела, несомненно, придавая коже вид змеиной чешуи.
– Говори на лючинском, стрега! – Данте выплевывает слово «ведьма» с превеликим отвращением.
Мгновение спустя из бездны тьмы вновь раздается голос:
– Как скажете. Дитя Шаббе и Небесного Королевства, внучка Косты Реджио, подойди ко мне, чтобы я смогла освободить твою кровь и снять проклятие.
Я по-прежнему не двигаюсь
