тарелки. Все было очень вкусно, но Таня по-прежнему думала, что могла бы приготовить эти блюда сама. А что не знала — купила бы книжки по кулинарии и прочитала. Это ведь даже интересно, с такими-то возможностями!
— Ну так, значит, библиотека, — сказал Бахов. — Это что, вызов обществу или вынужденная необходимость? Работать за такие деньги — несерьезно да и просто расточительно. Для человеческого организма.
— Это работа, которая мне нравится, — с улыбкой сказала Таня. Могущественный Бахов уже не пугал ее, он был просто пожилым и не очень симпатичным человеком.
— Танькин отец работал в одном отделе с Зюгановым, — сказала Оксана. — Погиб в автокатастрофе. А если бы остался жив, то был бы как минимум депутатом Госдумы.
— Да, это да… — сказал Бахов. — И ты, значит, Таня, живешь вдвоем с матерью?
— Зинаида Ивановна работала в Министерстве образования, а теперь преподает в школе, и завуч. Я у них просто душой отдыхала, когда мы были студентками. Московская элита!
— Бывшая, — недовольно сказал Бахов. Элитой был он сам и круг его общения, а не какие-то библиотекарши.
— Настоящая, — не унималась Оксана.
Бахов задумался и решил не спорить. Себе дороже будет. Он ведь надеялся, что Оксана и сегодня будет такой же сладкой в постели, как вчера. Если сам все не испортит. Ну так зачем какие-то глупые споры затевать?
— Хорошо, — сказал он, промокая губы салфеткой. — А что у нас насчет горячего?
— Ща притащу! — объявила Оксана. — Утка с яблоками, прямо как в фильме про Мюнхгаузена. Помнишь, Янковский говорил: «Утка. С яблоками»?
Она вскочила со стула и убежала на кухню. Бахов плеснул в другие рюмки виски, откинулся на спинку стула, внимательно глядя на Таню. Ее ничуть не смущало пристальное внимание хозяина. И деликатесы на тарелке она не торопилась поедать, а ведь живет в нищете! Могла бы наброситься на осетрину и копченого угря! Не набросилась, странно. Даже на великосветских фуршетах народ уничтожает такие блюда в считанные минуты, а эта нет. Такая воспитанная или притворяется? Чтобы потом попросить в долг? А вот если тронуть за грудь эту нищую барышню, так, пожалуй, и в морду получишь… Потому как — задорого себя продать хочет. Ну… в общем-то… имеет право, так сказать.
Оксана принесла блюдо с уткой и уронила его на стол, разбив две миски и рюмку.
— Горячая, зараза… — скривившись от боли, сказала она. — Сперва нормально было, а потом — невозможно терпеть!
— Все нормально, — сказал Бахов, с приятной улыбкой складывая разбитую посуду на угол стола. — Садись, дорогая, я сам разделаю нашу птицу. Может, смазать пальцы или пластырем обернуть?
— Да ладно, потерплю. — ответила Оксана, засунув пальцы в рот. — Ты налил? Давай выпьем. Тань, бери рюмку, поехали.
Таня с улыбкой подняла свою рюмку.
«Держится вполне уверенно. — продолжал оценивать гостью Бахов, мысленно, разумеется, он же был воспитанным человеком. — Да. порода все же чувствуется. За сто баксов не купишь, и за тысячу тоже, ей нужно много и сразу. А потом начнет учить мужика уму-разуму. Тут имеются и положительные, так сказать, моменты. С такой Оксана не будет смотреть на других мужиков, хотя кто его знает? В тихом омуте черт водятся…»
Он решил, что нужно и вправду познакомить Таню с Валерой и посмотреть, что из этого получится. Тот — парень холостой, состоятельный и донжуанистый. мать его за ногу. Вот оно и выяснится, чего же нужно этой девчонке от Оксаны.
Утку Бахов разделал быстро, с помощью серебряной витки и ножа. Положил всем по куску, добавил салата, овощей, зелени и снова наполнил рюмки виски.
— Говорят, когда девушка живет одна с матерью, это не слишком хорошо для ее поклонников, — сказал Бахов. — Проявляется тенденция к одиночеству.
— Здесь есть и другая тенденция, — ответила Таня. — Я видела и вижу, как мама любила папу, и после его гибели не смогла найти другого такого же. Осталась верна ему. Я хочу так же относиться к своему будущему мужу.
— А если он будет долго жить? — спросил Бахов и туг же взмахнул рукой. — Извините, барышни, глупость сморозил.
— Ничего, дело житейское, — сказала Таня, а Оксана усмехнулась.
Утку ели молча. Бахов первым справился со своей порцией, вытер пальцы и губы салфеткой, тяжело поднялся из-за стола.
— Пожалуй, оставлю вас, немного отдохну, подумаю о делах завтрашних. Танюша, приятно было познакомиться. Ты заходи, не стесняйся.
Он еще раз поцеловал Тане ручку и пошел в свой кабинет. Там сбросил туфли, лег на кожаный диванчик и снова задумался. А ведь подруга-то появилась в тот момент, когда «Константа» задумала купить акции Верхнезеленки и сделать его банк своей структурой. Нет ли тут какой-то связи? Очень уж странное совпадение. Было над чем подумать, и Бахов думал.
А в столовой девушки с уходом хозяина загрустили.
— Пошли в мой гардероб! — сказала Оксана, — Я тебе покажу, что там есть. Примеришь, почувствуешь себя светской львицей!
— Пойдем, — согласилась Таня.
Ей уже хотелось домой, но уезжать сразу после ужина неприлично. Как будто приехала для того, чтобы поесть.
5
Таня вернулась домой около одиннадцати вече, ра. Продукты с барского стала согласилась взять, а вот предложение Оксаны поймать для нее такси и оплатить его решительно отвергла. Сказала, что и так благодарна подруге за чудный вечер, за ее хлопоты и угощение. Пройдется до метро, а там — всего ничего ехать.
Оксана решительно заявила, что завтра попросит у Бахова машину и они поедут прошвырнуться по магазинам. Поскольку Таня не работает, пусть и не думает отказываться. А Таня и не собиралась отказываться, по магазинам интересно было пройтись, посмотреть, что там богатые люди себе покупают и сколько это стоит. Сама не ходила, чего зря расстраиваться и продавцов расстраивать? А с Оксаной — почему бы и нет?
Шагая по асфальтовой дорожке от метро к дому, Таня вдыхала теплый и ароматный воздух вечернего города. Август выдался очень теплым, и казалось даже, что идешь не по Москве, а по тенистой улочке Ялты или Коктебеля. Вот куда бы она с удовольствием махнула в отпуск, если бы можно было. Лет десять уже не отдыхала у моря… А до этого каждый год летом — к морю, в хороший пансионат с вежливой обслугой.
Зинаида Ивановна не слала, ждала дочь. Проводила ее на кухню, грустно улыбнулась, когда Таня разложила на столе куски осетрины, копченого угря, и утки.
— Извини, мам, не смогла отказаться. Ксанка привязалась — возьми да возьми. Уж если взяла, то выбрасывать как-то подло.
— А ведь пробовали когда-то… Тебе в
